— За этим я и здесь. — Я подхватил облегченную тележку с порциями для одного этажа. Это было удобно, пожизненные все сидели на одном этаже, кроме восьми, попросту туда непоместившихся.
Для них отвели предпоследний этаж, холодный и сырой. Выше находились только смертники и мы, персонал тюрьмы.
— Завтрак, господа, просыпаемся! — бодро закричал я. — Соскучились по мне?
— Мистер Поттер, — улыбнулся мне со своей койки похожий на бездомную собаку заключенный. — Давненько вас было не видать. Как стали надзирателем, так и забыли о нас, а?
Блок потихоньку просыпался. Все шумели, перешучивались, взбодренные длительным отсутствием дементоров и нормальным сном.
— Я никогда о вас не забуду, — ответил я, взмахом палочки отправляя подносы с едой по камерам.
Открытый дневник с пустыми страницами лежал на тележке, и я то и дело бросал на него взгляд.
— Ну, какие там новости, мистер Поттер? — спрашивали они меня. Они привыкли, что в мою бытность смотрителем я рассказывал им о внешнем мире.
— Новости отличные, — болтал я, раздавая тарелки. — Тюрьму хотят реформировать. Убрать отсюда дементоров.
После захвата Амбридж я сделаю все, чтобы этих тварей изгнали куда-нибудь, откуда они никогда не смогут выбраться.
— Правда?! — раздалось со всех сторон.
Радость на их лицах была по-детски искренней и чистой, и мне стало тошно.
— Правда. Вы больше не будете страдать. Все будет хорошо.
Я не пускал в голос дрожь, но руки меня выдавали.
Заключенные с аппетитом набросились на еду, не возмущаясь из-за маленьких порций, слишком взволнованные и обрадованные новостями.
Я застыл у бокса ведьмы, делавшей амулеты из нерожденных младенцев, и рассказывал им новости, попутно расспрашивая о поведении других патрульных.
Спустя полчаса я собрал тарелки.
— Что-то так наелась, даже спать потянуло, — пробормотала сама себе ведьма, залезая под тонкое серое одеяло на койке.
Её сокамерницы согласно кивнули.
— Поспите, — мягко сказал я им. — Когда вы проснетесь, все будет уже по-другому.
Кто-то раньше, кто-то позже, все они начали засыпать. Тихо, спокойно, с улыбкой на губах.
Я упал на колени посреди блока и сжал в кармане пустой флакон из-под зелья «Посмертный сон».
Они засыпали счастливыми, чтобы проснуться уже в другом мире, все сто восемьдесят восемь человек.
Я поднялся на ноги и оцепенело застыл посреди коридора, заставляя себя смотреть на них. Никогда раньше я не был себе так противен.
Я спас этих магов от бессмысленного существования в тюрьме под гнетом самых ужасных своих воспоминаний, теперь они могут переродиться и начать все заново. Они обрели свой покой.
Имел ли я на это право? Нет.
Но я это сделал ради моих друзей и их семей. Я сделал это, потому что обещал Тому вернуться.
Жуткая, давящая тишина этажа погнала меня прочь из этого коридора. Мне казалось, что все они смотрят на меня своими мертвыми глазами, пока я иду мимо камер, и мне стало так холодно, что пар пошел изо рта.
— Я не прошу прощения! — крикнул я вслух, не выдержав. — Убирайтесь прочь! Я подарил вам свободу!
Наверное, я немного тронулся, но мне показалось, что после этих слов холод ушел и давящие взгляды исчезли.
Мне предстояло самое страшное.
Ступени под ногами давно стерлись от времени посередине, от чего становились опасными, но на ремонт денег нам не выделяли уже очень давно.
Одна, вторая, третья.
Я поднимался все выше и выше по ступенькам, изученным до каждой трещинки.
— Мистер Поттер! А где еда? — заметил меня заключенный в самой первой камере у входа в левое крыло. Их в этом крыле осталось всего ничего — пять смертников, чьи заявления на пересмотр дела в пользу пожизненного прямо сейчас рассматривались в министерстве, и восемь пожизненных, которые не поместились на предыдущих этажах.
Я сжал холодный древний амулет в кармане:
— Еда подана.
Мы никого не казнили с самого начала восстания, и дементоры все чаще проявляли недовольство и крутились вокруг жилых помещений.
Стены похолодели, покрылись инеем, и я впервые не смог вызвать патронуса. Я не вспоминал убийство матери, я прямо сейчас находился в самом страшном своем воспоминании. Я уничтожал души, которые должны были остаться бессмертными.
Сегодня я отвечал за питание всех моих подопечных.
***
— Надзиратель, — ко мне в кабинет зашел Стив и покосился на бутылку огневиски на столе. — Вы в порядке? Целый день не ели, прошу, поешьте.
Я не мог смотреть на еду. Ту самую, в которую сегодня утром я вылил яд.
— Поставь на стол, потом поем. — Я старался не подавать вида, но Стив словно чуял, как мне паршиво.
— Вам надо поесть, — тихонько сказал он, устраивая поднос на столе. — Никто вас не обвиняет. Все понимают, зачем вы это сделали. Лучше они, чем мы, правда?
Он ошибался, некоторые были в таком шоке, что больше не хотели смотреть мне в глаза. Я знал, что теперь меня боялись даже близкие друзья: Анджелина, Дин, Колин и другие. Меня замутило.
— Передай, чтобы Гермиона занялась составлением волшебных контрактов, вот текст. — Я передал ему пергамент. — Это мы будем предлагать подписать заключенным.
— Надзиратель, сэр, — неловко помялся Стив, взяв пергамент. — Я очень, очень хочу вернуться к своим младшим брату и сестре. Я — их единственный кормилец, мать в резервации, отца убили. Они без меня пропадут. А у моего напарника Джона мама больна. Из-за Амбридж она не может получить лечение, потому что цены на её зелье поднялись раз в двадцать из-за запрета на ввоз ингредиентов из других стран. Моего крестника отчислили из школы и отобрали палочку, потому что он колдовал на каникулах — защищался от какого-то пьяного чиновника, когда тот пытался его проклясть. Таких историй — тысячи. Мы все хотим что-то изменить и вернуться домой. И… — Он отвернулся, когда его голос задрожал. — В общем, это все, что я хотел сказать.
Когда Стив ушел, я открыл дневник:
«Простите, что так долго не выходил на связь. За мной была погоня, мне пришлось спрятать дневник, пока я не оторвусь. Плохие новости: МакГонагал мертва, школа захвачена. Семьи большинства сочувствующих нам магов уехали из страны или находятся в бегах, поэтому хватают всех, кто хоть как-то связан с Орденом, и отправляют их в Министерство, я не знаю, что с ними делают. Газеты молчат, Амбридж делает все, чтобы никто не узнал о попытке переворота, но слухи все равно ходят. Этого мало. Пока мне удалось привлечь около сорока волшебников, нужно больше времени. А ещё происходит что-то странное: из резерваций пропадают магические существа, я не могу разузнать подробнее, но мне кажется, что их кто-то собирает. Произошло странное ограбление Гринготса: люди в черных масках и плащах разнесли полбанка, и Амбридж обвинила в этом меня и тех, кто покинул со мной Аврорат. Я буду держать вас в курсе — я в надежном месте теперь».
Эта надпись появилась спустя час, как я…
Всего лишь час.
Я ответил Кингсли, что выгадал нам месяц, и он промолчал — понял, что это означает.
Теперь у нас был месяц подготовки.
***
Гермиона лежала головой на коленях Рона и смотрела в потолок. Они старались не оставлять меня одного в моем кабинете, и я был им благодарен — когда меня никто не отвлекал, я начинал вспоминать.
Они вдвоем устроились на моем диване, который появился тут после смерти Филлипса, и тихонько переговаривались, пока я сортировал карты заключенных, раскладывая их по уровню способностей волшебников.
Из трехсот с лишним человек способны драться были лишь двести. И из этих двухсот согласились участвовать лишь сто сорок три — остальные не хотели рисковать, зная, что им осталось совсем немного до выхода из тюрьмы.
Катастрофически мало. Сто сорок посредственных гражданских, не умеющих вести бой, даже с нами не смогли бы задавить профессиональных наемников. Кингсли набирал народ, но медленно: все разбрелись кто куда, сбежали.