Он подумал, что я с Колином!
С одной стороны, мне должно было быть безразлично, что он там подумал. Он — больше не мой Том. Он — монстр, убивший моих родителей.
С другой, я видел его перед собой и не чувствовал утраты. Я видел перед собой Тома, просто теперь абсолютно чужого и непонятного мне.
Измотанный своими мыслями, в какой-то момент я просто отключился.
***
— Где он? — Я вцепился в Живодера, живого и здорового, как только проснулся.
Он неторопливо махал палочкой над соседней кроватью. Приглядевшись, я увидел на ней одного из моих патрульных: у него отсутствовала правая кисть.
Я должен был почувствовать хоть что-то: жалость, сожаление, сопереживание. Но я ничего не испытал. После всего, что я пережил, мне вообще казалось, что я больше не смогу кому-либо посочувствовать.
— О, надзиратель, очнулись! — Живодер весь словно постарел разом на десять лет: осунулся, потерял задорный румянец мясника-садиста, даже кустистые брови уныло повисли. — Как самочувствие?
Я резко сел на кровати, поставив босые ступни на холодный пол.
— Великолепно. Так где он? Волдеморт? — настойчиво переспросил я.
— А черт его знает, — пожал плечами тот, возвращаясь к лечению пациента. — Раз цел — освобождай койку, у меня тут знаешь сколько болезных? Пшел вон!
Я призвал мантию из больничных запасов и, закутавшись в неё, поднялся на ноги, оценивая масштаб трагедии.
За ширмой, которой отгородили меня и патрульного, расположились койки раненых. Они стояли так тесно, что для прохода оставался небольшой коридорчик в фут шириной. Я пробежался глазами, но не заметил никого из Ордена, только моих заключенных. Это означало, что прорваться в сам Азкабан наемники не смогли.
События битвы путались в голове, я помнил лишь, как стремился убить всех, кого мог достать, кровь на лице, острую кость под пальцами, падение, черные сгустки тьмы и осознание предательства.
По плану весь Орден должен был оставаться в Азкабане, как более опытные бойцы, способные долго держать оборону. Ну и потому, что я не хотел их смерти, а предпочел пожертвовать заключенными.
Я уже не сомневался, что все остались живы.
Я поковылял прочь из больничного бокса босиком, наплевав на жгучий холод. Палочки у меня не было, я даже не представлял, где она может быть и цела ли вообще.
В дежурной сидел Рон наедине с бутылкой огневиски.
Я замер, почувствовав, что что-то не так. Гермиона? Ещё кто-то из семьи Уизли? Наши друзья?
— Кто умер? — с порога спросил я, захлопнув за собой дверь.
Рон поперхнулся виски и закашлялся, вытаращив глаза.
— Очнулся! — прокаркал он, откашлявшись, и, стремительно подлетев ко мне, сжал в удушающих объятиях. — Козёл! Так бы и вмазал тебе, да вдруг что-нибудь окончательно сотрясу в твоей дурной голове!
— Кто умер? — настойчиво повторил я, не обращая внимания на его слова.
— Из Ордена — только Додж и Робардсон, из заключенных — девяносто восемь волшебников. — Он понял, что мне не до шуток, и крепко сжал мое плечо. — Успокойся, все позади. Там такое было, ты не представляешь!
Я смог выдохнуть с облегчением.
— Я думал, что с Гермионой что-то, или… — пробурчал я, падая в кресло.
— С Гермионой все нормально, она сейчас в министерстве — её выбрали временно замещающей Министра Магии. Пока ты не очнулся.
— Так Амбридж? — с надеждой вскинулся я.
— Взяли! — торжественно возвестил Рон, отсалютовав мне бутылкой. — Потому и пью. Этот Лорд Волдеморт оказался тем ещё… Стратегом. После того, как они с Кингсли объединились, они заключили сделку — он помогает вызволить нас и свергнуть Амбридж, а взамен получает полную амнистию. Они прибыли как раз тогда, когда ты, дурья твоя башка, побежал в бой с развороченным плечом. Серьезно, друг, у тебя ключица торчала! — возмутился было Рон, но потом продолжил: — В общем, их было около двухсот, и красных примерно столько же, но сам Волдеморт… Жаль, ты не видел. Мы вышли из замка им на подмогу и вместе добили остатки красных. Но они бы и без нас справились, этот мужик — просто Мордред во плоти! Он заставил океан подняться, представляешь? Огромная водяная змея прямо на моих глазах раздавила человек двадцать! А потом…
Глаза Рона блестели от ужаса и восхищения, и я вдруг испытал иррациональную гордость за Тома.
Дерьмо.
— Мне не интересен сам бой, Рон, — оборвал я его восторги. — Что случилось после?
— Ну да. Так вот, потом этот Волдеморт и говорит такой: «Амбридж все силы перебросила на Азкабан, Министерство сейчас беззащитно, нужно действовать быстро». Тогда те, кто ещё мог сражаться, собрались и отправились в Министерство, а мы остались искать раненых. Это он тебя нашел, кстати. Мне сказали, никакого боя, как такового не случилось — Амбридж отсиживалась в своем поместье, а в Министерстве Кингсли встретили аплодисментами. Тогда они заключили под стражу остатки красноплащников и собрали временное правительство. На следующий день Волдеморт уничтожил защиту её поместья, и жабу схватили авроры. Она сейчас в камере в Министерстве, ожидает суда.
Я засмеялся.
Я не испытывал ни счастья, ни триумфа от победы, только облегчение. Мне казалось, я утратил большинство своих эмоций, поэтому мог только смеяться.
Все позади.
— Значит, Волдеморт получит амнистию? — Я забрал у Рона бутылку и сделал приличный глоток, даже не поморщившись.
— Типа того. Его преступления прощаются за сроком давности, новых он наделать не успел, сотрудничал с законом, да ещё и утверждает, что просидел в тюрьме двадцать два года. Гермиона сказала, это возможно будет сделать.
Я снова отпил огневиски.
— Где он?
В груди потеплело. То ли от огневиски, то ли от дурацкой надежды, что, возможно, он действительно переосмыслил всю свою жизнь, когда вспомнил её, что он действовал не только в своих интересах, но и в моих тоже.
Может, у Волдеморта не было сердца, но у моего Тома оно было, и оно тянулось ко мне изо всех сил.
— Не знаю, друг. Он вчера ушел и увел своих головорезов. Я понятия не имею, кто они — но мне было жутко находиться с этими ребятами в одной комнате.
Я откинулся на спинку кресла, размышляя, что должен делать теперь.
— Тебе бы в Министерство, Гарри. Гермиона там зашивается. Широкая общественность ещё не в курсе, что политический курс резко сменился, нужно как-то удержаться в Министерстве, где ещё полно последователей жабы… Нам нужен лидер.
Из-за меня погибли сотни человек. Сотни! А я не смог спасти Орден. Если бы не Том, мы бы проиграли. Меня вообще нужно было отправить под трибунал.
— Я — военный лидер, Рон, — ухмыльнулся я криво, вновь присасываясь к бутылке. — Теперь, когда кризис миновал, вам нужен человек с мозгами и политической хваткой. Глупо ставить во главе государства преступника, который ничего не смыслит в политических маневрах, ты не находишь?
— Ты вынужден был так поступить, ты не преступник! — возмутился было Рон, но затем с его лица сошла бравада, и он нахмурился. — Но про политические маневры ты прав. Какой из тебя Министр?
— Я — преступник. Есть закон, Рон, и я его нарушил. Я — надзиратель этой тюрьмы, я отвечал за этих заключенных, и расчетливо убил их, чтобы спасти тех, кто мне дорог. Представь, что случится, если об этом станет известно общественности? У этих магов, у некоторых, по крайней мере, были семьи и возлюбленные, дети, внуки, родители. Что бы они сказали на это? Мы совершили переворот. Теперь власть в наших руках, но это не повод ею злоупотреблять. Мне пора уйти в тень. Раньше думал, что никогда себе этого не прощу, но сейчас я вообще ничего не чувствую. Я просто сделал то, что должен был сделать ради тебя и всех тех, кто мне дорог.
— Гарри… — прошептал Рон, побледнев, как простыня. — Я знаю, ты через многое прошел, но, друг, постарайся как-то… Может, тебе в Мунго? Там столько мозгоправов хороших, поговоришь с ними по душам, может…