Огромное значение в следовании масонской традиции имеет вера. Конечно, есть в современном масонстве целые направления, довольно далеко ушедшие от классической эзотерики. Они видят смысл своих работ и поисков скорее в сциентистской надежде на общий прогресс человечества, в оптимистических прогнозах о светлом будущем и т.п. Однако сегодня невозможно было бы говорить о посвятительной традиции масонства, если бы начиная с середины 18 века в нем не были бы восстановлены подлинно эзотерические, первоначальные масонские традиции, основанные на Истинной Вере. Особая заслуга в восстановлении и развитии масонской эзотерики принадлежит русскому масонству и его наиболее выдающемуся представителю Н.И. Новикову.
Боже мой! Как можно было всерьез верить в такую галиматью?!! Как это могло произойти, как случилось, что мы с тобой поверили? Ведь поверили же! Поверили, как верили поколения русских интеллигентов до нас. Вот что страшно…
ГЕРИМ
В 1868 году Герцен написал: «Наши святые (Новиков и Радищев), наши пророки, наши первые сеятели, первые борцы, погибшие в неравной борьбе, начинают поднимать головы из глубины своих могил, где они лежали под печатями императорской полиции» [16].
Из глубины могил… «Культурологический спиритизм» призывает дух Новикова снова и снова. Несколько лет назад в Москве состоялась любопытная конференция. Проводили ее амстердамская розенкрейцеровская «Библиотека философика герметика» и Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы. (7).
Конференция, на которую меня пригласил Н.Н., была посвящена 250-летию Новикова. Впрочем, собравшаяся здесь публика часто называла его не Николаем Ивановичем, а Коловионом. [17] Тут же продавалось немало специфической литературы. Ее авторы постарались: вытащили за тленную руку труп «убитого царизмом» последователя Хирама.
Полистаем странички. Вот голландец Е.П. Кваадграсс пишет о временах Новикова: «Получило распространение большое количество различных систем, и русские, включившиеся в это движение позже, располагали тем преимуществом, что им не нужно было придумывать что-либо самим, а просто выбрать то, что им больше нравилось. Масонство давало им большой выбор, нечто вроде духовного супермаркета».
Все это напоминает сцену из жития Макария Египетского, которому в пустыне повстречался диавол, весь увешанный различными сосудами.
– Что ты несешь? – спросил лукавого святой.
– Несу пищу для братии. Если не понравится одно, дам другое, – был ответ. Пузыречки, попавшие в Россию, содержали в себе изысканную горьковатость рационализма, обжигающую остроту мистики и приторную сладость утопических картин земного Эдема. Это были зелья на любой вкус.
Н.И. Новиков, как и многие другие, начал с искуса атеизма. Вольтерианство стало тем гробом, из которого он встал масоном. Зараза шла все дальше.
В 1775 году Николай Иванович вступил в санкт-петербургскую ложу «Урания». По словам Новикова, он стал масоном, будучи «на распутьи между вольтерианством и религией». И был принят в ложу «на таких условиях, чтобы не делать никакой присяги и обязательств». Он заявил, что «ежели я найду что противное совести, то чтобы меня не считать в числе масонов». Этим правом, однако, «брат Коловион» так и не воспользовался.
Следы «черной ложи»
Согласно ритуалам, русские масоны всегда обращались на Восток. Однако и глаза, и уши их постоянно были повернуты к Западу.
Пришло время, и зарубежные братья известили московских «каменщиков», что в Вильгельмсбаде готовится генеральный конвент Ордена. Циркуляр в Россию был прислан слишком поздно. В письме Генеральному начальнику Ордена Фердинанду Браунгшвейгскому русские масоны посетовали на такое опоздание, поскольку «могли бы предложить некоторые сочинения, извлеченные из обряда церкви нашей… эмблемы… и писания Отцов церкви славянской способны своим авторитетом доказать достоинство древнего каменщичества».
В Берлине (дело было в 1782 году), надо полагать, посмеялись простодушию этих искателей истины. Там решались совсем другие вопросы. Один из них, идущий, очевидно, от рядовых масонов, формулировался так: имеются ли у франкмасонов особенные тайные начальники? Ответ на него дан был самим ходом конвента. На нем все гроссмейстеры немецких орденов – во главе с самим герцогом Браунгшвейгским – добивались чести стать послушниками (!) некоего ордена минервалов. Это была нижняя ступень иллюминатов, совсем недавно основанных Адамом Вейсгауптом. Так, может быть, впервые наглядно обнаружилось: выше «шотландских» мастеров есть кто-то еще.
Что же, на вершине пирамиды был этот самый Вейсгаупт? Нет: «Было бы наивно думать, что сообщество, задуманное никому не известным ингольштатским 28-летним профессором и его другом, молодым, тоже 28-летним бароном Книгге, могло бы самостоятельно удостоиться такой чести. Невидимое руководство свыше в этом случае уже слишком «видимо», чтобы даже стоило его доказывать». [70]. Это руководство выдает себя в постулатах иллюминатов. Итак: «Монархии и нации исчезнут… единственным законом для человека будет разум». Вполне в неоиудейском ключе. Во всяком случае, современник Вейсгаупта философ Моисей Мендельсон писал: «Все наши раввины согласны в том, что писанные и устные законы, составляющие нашу религию, обязательны только для нашей нации: Моисей дал нам Закон, наследие сынов Иакова. Мы верим, что Бог дал всем другим народам земли следовать законам природы… Кто следует в своей жизни указаниям этой религии природы и разума, считаются у других народов праведными людьми».
Адам Вейсгаупт.
Но как заставить христианина поверить «религии разума»? Документы иллюминатов дают ответ: «Итак, мы скажем, что Иисус вовсе не собирался основывать новую религию, а лишь хотел восстановить естественную религию и разум в их древних правах» [18].
И еще. Именно в Вильгельмсбаде было впервые официально постановлено: иудейское вероисповедание не может быть препятствием для вступления в ложи. [37-2].
Да, у иллюминатов оказались уже знакомые нам суфлеры. В 1816 году в архивах будет найден старинный документ, который полностью подтвердит этот вывод. Итак, написанная в 1535 году Кельнская хартия масонов в одном из своих пунктов формулирует: «Между учителями и мастерами ордена… после рассеяния ордена по всей вселенной продолжался обмен мыслей по поводу учения и света. Для этого они стали выбирать из своей среды одного мастера – достойного между ними, который и был почитаем, как высший мастер или патриарх. О его существовании знали только избранные мастера». Стать патриархом мог не каждый. Чтобы быть достойным этого поста, в 1893 году Адриан Лемми примет иудаизм.
Как же боятся до сих пор «братья» обнаружения этого центра! Один из бывших масонов рассказывал мне: «Когда однажды в ложе я высказал предположение об таком незримом полюсе силы, один молодой брат, сквозь смуглую кожу которого словно просвечивает «вечный жид», аж в истерике зашелся». Вот и современный французский масон Андре де Липский подчеркивает: «Речь идет о совокупности особых посвященческих братств без наличия единого для всех руководящего центра…» [66].
В этом контексте интересна серия антимасонских книг, написанных в 20-30-х годах XX века бывшим начальником германского Генштаба и видным в прошлом «вольным каменщиком» Эрихом Людендорфом. Генерал постоянно упоминает «черные ложи» или неких «невидимых отцов». Эти «люди в масках» сокрыты, но управляют всем Орденом.