— И ты часто делал это?
— Раза три. Кажется. Я прилетел в Терамор, надеясь, что найду хоть что-то связанное с тобой. Но едва я ступил на каменную террасу твоей башни, меня сковала какая-то магическая сеть! Я даже не мог улететь. Это оказалась магия Эгвин. Она сказала, что в твое отсутствие накладывает множество заклинаний на твое жилище, ради собственного же спокойствия.
— И ты все рассказал ей?
— Она едва не убила меня, приняв меня за какого-то другого черного дракона. Мне пришлось перекинуться в человека и все ей объяснить.
— Где же была я в это время?
— Ты отправилась на какой-то ежегодный праздник к горе Хиджал, вместе с Вождем орков.
— Возрождение Нордрасилла, конечно.
Проклятье, уже тогда Эгвин все знала? Джайна вспомнила, что после возвращения в Терамор из Зин-Азшари, первое, о чем спросила ее Эгвин было: «Как ты себя чувствуешь?». Эгвин считала, что она уже была беременна, и знала, что Джайна не переживет этой беременности. Но Тарион, перекинувшись в дракона, изменил прошлое — и Эгвин решила наделить Джайну собственной силой, подарить ей жизнь. Если бы не цепочка этих событий, если бы не безрассудство Тарион и не верность Эгвин, Джайна была бы сейчас мертва.
Она порывисто обняла сына, чем вызвала у него неподдельное удивление.
— Мам, ты меня душишь, — прохрипел он.
Джайна, рассмеявшись, отпустила его.
— Когда еще ты перекидывался? Поверь, это важно.
— Лишь только твой корабль отбыл, я отобрал у гонца твою записку. Перекинулся и полетел к Оргриммару, где и передал ее Траллу.
— Ноздорму сказал, что он не должен был ее получать?
— Да. Вождь орков стал искать тебя, мам?
Получив записку, Тралл обратился к Малфуриону Ярость Бури. Когда проклятье бессонницы спало с Джайны, друид без труда нашел ее дух в Изумрудном Сне. Малфурион предлагал ей спасение, но Джайна отказалась, к тому же он не поверил в то, что именно Азшара удерживала Джайну в плену. Джайна не могла понять, к каким изменениям во Времени привело то, что Тралл получил ее записку, как это нарушение повлияло на Малфуриона или самого Тралла.
— И третий раз? — спросила Джайна.
— Передав записку Траллу, я спросил, не желает ли он написать тебе ответ. Это очень удивило его, и я понял, что совершил какую-то ошибку. Пока он читал, я скрылся в темноте, перекинулся и улетел, — Тарион замолчал, ожидая, что Джайна вновь вспомнит изменение, которое повлекло за собой его безрассудство, но она лишь пожала плечами:
— Возможно, это что-то меняло, но я понятия не имею, что именно. Затем ты встретил Ноздорму, и он запретил тебе перекидываться?
— Вот именно, что нет! Когда Ноздорму сказал, что пора вернуть меня в положенное мне время, и мы вышли на каменный выступ, он вновь велел мне перекинуться! Мне было страшно, что я опять нарушу временной поток, но ведь сам Аспект просил меня об этом. Я перекинулся, хотя это и далось мне с большим трудом.
Джайна не сдержала улыбки.
— Теперь-то я понимаю, — сказала она. — Спасая меня, Ноздорму сказал, что мое присутствие в Зин-Азшари должно было кое-чему поспособствовать, но этого не произошло, из-за того, то вмешались силы, посчитавшие себя умнее всех на свете.
Тарион густо покраснел.
— И он попросил тебя еще раз перекинуться, чтобы самому вмешаться в течение Времени. Ноздорму спас меня после бегства из Зин-Азшари. Опять же в надежде, что это поспособствует кое-чему.
— Чему? — не понял Тарион.
— Твоему рождению, малыш, — ответила Джайна. — Ноздорму все делал ради этого. И потому твое появление здесь, в сокрытой в Безвременье Пандарии, нелогично. Ведь он хотел вернуть тебя в положенное тебе время?
— Да, он выдохнул пламя, обычное, каким он не раз пользовался. Но я почему-то не оказался в своем времени. Я летел дольше обычного, и меня словно бы окружала пустота. Ничего не было вокруг меня и подо мной, а потом я внезапно перестал ощущать собственные крылья. Но тогда я увидел море, и, как мог, спикировал к его близкому берегу. И вот, — он еще раз улыбнулся и затем медленно произнес: — Я оказался здесь, мама.
Джайна одним движением, обхватив за плечи, прижала к себе, боясь, что опять может его потерять. Она даже крепко зажмурилась и затем резко распахнула глаза. Но ее подросший сын оставался в ее объятиях и тоже улыбался.
— Мальчику нужно подкрепить свои силы, — вмешался Хейдив.
Помешивая варево в котелке, пандарен продолжил:
— Мое снадобье почти готово, но лучшим лекарством для него будет сон, леди Джайна.
— Я совсем не хочу спать! — воскликнул Тарион.
— Понимаю, юный дракон, но если ты не заснешь, твое крыло не заживет, и ты не сможешь улететь из Безвременья.