На берегу меня ждало неожиданное и первое за наше путешествие признание. Каждый посчитал своим долгом подойти и буркнуть что-нибудь от души. Не исключением стал даже Люнсаль, он значительно кивнул мне, сказав с одобрительным хохотком:
– Изящное решение!
– Поблагодарите нашего следопыта за дополнительные неудобства и приключения, – я не собирался спускать Маки такие фокусы. – Надеюсь, в следующий раз он соизволит предупредить заранее хотя бы меня!
– Не начинай! – Маки с видом, будто бы ничего не случилось, уже водил пальцем по карте, не поднимая головы. – Он же в порядке? Никто не пострадал, значит, все путем!
Не было смысла ввязываться в перепалку снова, такие, как он, неисправимы. Оценив потери от потопленного ящика, мы освободили от тканевых пут лошадей и нырнули под темные кроны Гнилолесья. Двигались, как и было оговорено заранее, подобием боевого порядка, настороженно озираясь по сторонам. А посмотреть тут было на что! Кроны деревьев настолько плотно смыкались над нашими головами, что в лесу царил полумрак. Казалось, что даже хвоя елей здесь была черного цвета, в большинстве своем чахлая и какая-то неестественно распухшая. Почва была то тут, то там покрыта отвратительного вида разноцветной плесенью и мхом. Травы почти не было, а мест, где она росла, мы старались избегать. Ходили слухи, что ее стебли запросто могут поранить ногу даже при легком касании, а риск инфекции и заражения в таком месте был крайне велик.
Общая картина запустения и уныния, царящая здесь, была крайне обманчива. Не стоило расслабляться, мертвый лес мог в мгновение ока измениться, и чем это грозило, оставалось только догадываться. Лошади нервничали, недовольно фыркая и вращая огромными глазами по сторонам, и это состояние мало-помалу передалось и их наездникам. Тьма все сгущалась, и вскоре мы достали заранее подготовленные для этого случая факелы. Даже когда скачущие сполохи отсветов огня заплясали на деревьях, света стало ненамного больше. Воздух, словно болотная тина, какими-то густыми комьями сводил на нет любые попытки разогнать темноту.
– Парни, а мне вот интересно, на что наш юный волшебник собирается потратить свою часть наживы? – Фуга поравнялся с лошадью Люнсаля. – Поди книжек накупишь?
– Ну судя по его недовольной морде, лучше бы сначала он прикупил что-нибудь в хорошем борделе! – ухватился за начатую другом игру Клойд.
– Это же старина Люнсаль! Ему и для борделя понадобится специальная книжка! – пробасил Фуга в ответ, и оба расхохотались.
Барс недовольно шикнул на обоих. К моему удивлению, сам волшебник не отреагировал ровным счетом никак. Я заметил, что его движения стали нервозными, а взгляд бегал то тут, то там, осматривая окрестности. Было нетрудно догадаться о причинах такого преображения, шутки шутками, а безопасность мы оставили в Медных ключах.
Время от времени мы пересекали заваленные старой хвоей дорожки с покосившимися указательными столбами, на истлевших табличках которых уже было не разобрать написанного. Лес был в буквальном смысле мертвым, нам не встречались ни птицы, ни звери. Не было даже комаров. Тревожные сигналы появились почти сразу. По мере продвижения вглубь нам стали встречаться стянутые паутиной кустарники, а иногда и вовсе небольшие деревья. Я даже не брался представить размеры паука, который мог сплести такое. Некоторое время спустя мы наткнулись на то, что заставило нас остановиться. На исполинских древесных ветвях висели четыре кокона, по форме напоминающие человеческие тела. Вся группа застыла, не говоря ни слова. Наконец всеобщее тягостное молчание нарушил Фуга.
– Их, наверное, уже выпили, так что, если поджечь, тела прогорят быстро. Я думаю, это все лучше, чем вот так…
Барс, нахмурившись, покачал головой.
– Тут все стянуто паршивой паутиной. Переруби одну нить, и неизвестно, кого это привлечет сюда. Надо двигать мимо, ребята! Им уже не поможешь.