Когда мы пересекли границу Долины Томагавков, то сразу принялись искать место для отдыха. На севере джунгли еще не стояли непроходимой стеной, и мы могли обстоятельно подыскать место предполагаемой стоянки. Маки, немного попетляв, вывел нас к заброшенной хижине, которую, по его словам, раньше использовали как перевалочный пункт охотники. Она действительно оказалась пуста, когда наша изможденная марш-броском группа прибыла сюда.
Со дня выхода из Гнилолесья прошло уже два дня, а мы все еще оставались на отдыхе. Решение о том, что всем надо выспаться и хорошенько поесть, было принято единогласно. Кошмар, который пришлось пройти нашему отряду, сильно подкосил не только численность, но и моральный дух команды. Отправляясь в путешествие, каждый осознавал, что идет на риск, однако не каждый думал о том, что потери будут ждать нас еще до подхода к основной цели.
Маки почти все время хранил мрачное молчание, лишь изредка бросая короткие фразы и давая односложные ответы, если обращались к нему. Нетрудно было догадаться, что он винил себя в случившемся. Как ни крути, а это было его решение идти кратчайшим путем. Я не осуждал его нисколько. В этом не было ровным счетом никакого смысла, ведь вина была, как часто случается в нашем мире, лишь на одном чувстве – на жадности до наживы.
Наши вояки с утра ушли на рыбалку. Маки долго уговаривали присоединиться к ним, но тот наотрез отказался, мотивировав это тем, что не любит рыбу и собирается подстрелить какую-нибудь птичку себе на обед. На том и порешили, воины отправились вниз по реке к порогам. Рыба там действительно буквально кишела, и ее можно было ловить даже без соответствующей снасти. Маки же, вооружась своей грозной винтовкой, отправился прямиком в джунгли, наплевав на наши увещевания не шастать поодиночке.
Когда он ушел, мы вместе со жрицей единым фронтом надавили на Люнсаля, и тот нехотя, но поплелся следить за ним. Дело было, конечно, не в рыбе, Маки стал слишком замыкаться, и мы должны были это пресечь на корню. Успеху дела такое не способствует, а вот навредить может очень сильно.
Селира осталась со мной, и мы сидели под навесом, лишь изредка перекидываясь короткими фразами. Царили умиротворение и спокойствие, что несказанно радовало меня в эти минуты. Нет, не то чтобы мы совсем растеряли осторожность! Маяки и ловушки были расставлены вокруг периметра лагеря тремя линиями, а по негласному соглашению кольчуги уже не снимались даже ночью. За время нашего недолгого путешествия мы очень сблизились со жрицей, и хоть это не перерастало пока во что-то большее, но я начинал ощущать зарождающееся теплое чувство привязанности. Оно меня и настораживало, и радовало одновременно. Заметив мой фокус со всплеском силы, она проследила взглядом за направлением движения воды. Ничего не заметив, жрица не удивилась, видимо, поняв, кому это было адресовано.
– Какие они? Какими ты их видишь? – задумчиво спросила Селира.
Я помедлил с ответом, подбирая слова:
– Наверное, лучшим ответом будет – разные. Они как мы, Селира. Если приглядеться, совершенно не похожи друг на друга при кажущейся одинаковости. Их сложно понять, у духов и элементов нет цивилизации, к ним не применимы стандарты нашей формы бытия, они просто совершенно другие, но их мир от этого не менее прекрасен!
Жрица задумалась и когда подняла на меня вопросительный взгляд, я с удивлением увидел в нем тревогу:
– Ты опять говорил ночью. Я понимаю, что для шамана это может быть нормальным, но то, что я услышала, меня очень обеспокоило. – Ее лицо выглядело как нельзя серьезным. – Иногда ты говоришь чужим голосом!
Видимо, стоило объясниться. Не зная, с чего начать, я, выдержав паузу, решил вывалить все как на духу:
– Я действительно вижу много необычных снов. Некоторые из них не поддаются описанию вообще. В них я попадаю в земли, каких никогда не пересекал, и странные миры, которые пугают и зачаровывают одновременно. А последнее время кто-то словно пытается залезть ко мне в голову, присылая такие картины, что иначе, как кошмары, их и не назовешь.