Обилие красок флоры и фауны по сторонам поражало воображение, особенно после мрачной серости Гнилолесья, и я до сих пор не мог к этому привыкнуть. Исполинские кроны пальм устремлялись высоко к небу, перекрывая его в некоторых участках сочными и широкими листьями. В ветвях сновали причудливые и разноцветные птицы, наполняя воздух звенящими, свистящими, трещащими и прочими, и прочими звуками, сплетающимися в единый голос джунглей. Местами между стволов деревьев мелькали то черные, то коричневые торсы каких-то проворных существ, по всей видимости, обезьян. Они довольно долго сопровождали нашу процессию, однако не спеша показываться на виду, и мы могли лишь догадываться об их принадлежности.
После очередной развилки Маки привычно выбрал наихудшую из вариаций троп, которая, впрочем, уже скоро и вовсе оборвалась. Чуть присвистнув, он знаком дал понять воинам, что пора остановиться, и выудил уже известную нам книгу с картами из своей седельной сумки. Я больше не собирался плутать за ним, как слепой котенок, поэтому довольно бесцеремонно подошел к Маки и уставился в его документы. Он провел пальцем по узкой извилистой полосе, постучав пальцем по пергаменту в месте, где она обрывалась.
– Мы точно здесь. Уходить по южной дороге было бы небезопасно, она пройдет между старым карьером и Крокодильей топью. Карьер у меня не вызывает опасений, а вот к болотам я бы не стал лишний раз приближаться, – заключил он.
– А что не так с этой топью? Почему она называется Крокодильей? – поинтересовался Барс, машинально почесывая старый шрам на шее.
– Мне рассказывали, что там время от времени видели мурхунов, – бросил Маки, не отрываясь от карты и сверяясь с компасом. – После падения утаремо они стали навещать Долину. У их друидов, похоже, свой интерес.
– А здесь мы с ними не повстречаемся? – я указал на участок реки, по направлению к которому обрывалась выбранная нами тропа.
– Мы пройдем сильно севернее карьера, форсировав реку вот здесь, а затем пройдем по самой кромке холмов, которые и выведут нас прямо к воротам Ломкай-гора.
В принципе, звучало неплохо, правда, вызывало опасение очередное преодоление реки, с учетом того, что здесь вполне могли водиться довольно крупные водные хищники и духи знают еще что. Поскольку ни предложений, ни возражений не последовало, мы продолжили движение, заметно приободрившись. Цель нашей авантюры внезапно замаячила в двух-трехдневном переходе, и сокровища древней цивилизации словно зашептали зазывные басни, рисуя в воображении богатства, знания и славу.
Селира оглянулась на меня и сделала легкое, едва заметное вопросительное движение подбородком. В ответ я утвердительно кивнул, дав ей понять, что считаю, пока все в норме и наши однополчане не глупят вновь. Мне понравилось, что она, как и я, почувствовала неявную, но вероятную опасность и тоже была начеку. Группа споро продиралась сквозь заросли, которые начинали редеть, местами оголяя корневища пальм, обмотанные старым тростником. Такое явление могло означать скорое приближение реки, которая во время разливов в сезоны дождей, по-видимому, доходила до этих мест.
Северная часть Долины Томагавков местами отличалась особой непроходимостью и представляла собой настоящие дебри, в которых мог заблудиться кто угодно. Возможно, именно по этой причине за время всего нашего пребывания в джунглях нам не повстречалось никого из соседей или таких же, как мы, авантюристов. С какой-то стороны это было хорошо, поскольку лишние глаза и уши нам были совершенно ни к чему, но с другой я не мог гарантировать, что тальгеды, замеченные моими спутниками, не засекли в свою очередь их самих. Тогда вздумай некроманты провернуть какую каверзу, и пиши пропало, помощи было бы ждать неоткуда. Едущие впереди Фуга и Барс вовсю обсуждали дележку предстоящей добычи, видимо, тоже подвергшись эйфории от скорой встречи с богатством. Их почему-то нисколько не беспокоило, что где-то в джунглях скрывался враг, которого мы, возможно, оставили за спиной, как и не заботила перспектива скорого перехода на землю, на которой некогда правила величайшая из существовавших на Имаргисе цивилизаций. Эхо черных проклятий утаремо я ощущал повсюду, это была страшная, пугающая и вместе с тем завораживающая древняя сила.