Небеса были затянуты черным дымом от пожаров. Грохот стоял такой, что командиры срывали голос в тщетных попытках перекричать творящееся вокруг безумие. Я опустился на одно колено и прижал ладони к земле, вслушиваясь, чуть прикрыв глаза. Твердь дрожала, как лист на ветру, каменные элементали в неистовой ярости уходили в глубь, пытаясь спастись от пожарища, разворачивающегося на поверхности. Удары десятков тысяч ступней нашего врага маршевым строем вбивали рок в землю, гулким эхом отражаясь и заглушая даже наши барабаны.
Мы стояли, хищно вглядываясь в движущуюся волну солдат империи. Сегодня люди были подготовлены. Их тела были закрыты блестящими панцирями, головы скрывали шлемы, а в руках они тащили тяжелые башенные щиты. Белые знамена на их пиках плясали на ветру, грозя нам погибелью.
«Трусы. Жалкие трусы! – подумал я. – Утаремо никогда не надевают брони, потому что мы настоящие воины. Наша кожа сама броня! Шрамы – это наша гордость! Наши жизни хранят топоры, а не тесные железки, под которыми люди скрывают свои изнеженные тела».
Я с отвращением сплюнул под ноги, перекидывая лук из ладони в ладонь.
– Ей, Кобра! – я повернул голову к девушке, на лице которой был вытатуирован смеющийся череп. – Спорю, что сегодня я настреляю вдвое больше, чем ты!
– Только если прямо сейчас сломаешь мне обе руки! – оскалилась она в ответ, тряхнув копной сплетенных в мелкие косы волос.
– Зачем? Мне нравятся твои руки! Когда я настреляю втрое больше, чем ты, будешь заплетать мне волосы, – ответил я, по привычке перебрасывая лук из ладони в ладонь.
– Внимание! Они близко! По моей команде снимаем первую шеренгу! Затем свободный огонь! – Окрик команды заставил нас подхватить сразу по три стрелы каждый, накладывая первую к бою.
Ненависть, словно яд, проникла в мою кровь, заставляя мысли работать фатально и хладнокровно. Я вскинул лук и принялся отпускать стрелу за стелой в надвигающуюся на нас армаду. Еще слишком далеко, и мало что можно разобрать в качающейся волне копий и щитов. Замирая в наивысшей точке, стрелы разноцветными тучами опускались на их головы, настигая, заставляя падать и умирать в муках. Топот шагов подступающего противника становился все громче, а мы продолжали осыпать его смертельным дождем без остановки. Последние дни были какой-то катастрофой, чудовищной ошибкой, но сегодня нам удастся все исправить. Мы умоемся в их крови не ради кого-то или чего-то, а просто потому, что должны. Это наша земля. Наши джунгли! Враг устрашится и будет скулить о пощаде, когда поймет, как мы будем за них драться!
– Им никогда нас не опрокинуть! Утаремо старшие дети этой земли!
Многоголосный рев подхватывает слова командира, а наши руки начинают работать еще быстрее. Я уже видел их лица, мог различить, в кого именно я стреляю. Вот пехотинец, стремительно двигающийся, словно таран, поднял щит и, пригнувшись, устремился прямо на меня. Первым выстрелом я размозжил ему колено. Солдат упал, потеряв щит, и покатился вперед еще пару ярдов, отвратительно визжа. Второй выстрел пронзил насквозь открытое горло, заставив его замолчать навеки. Но не было времени насладиться победой.
Неумолимыми волнами имперские легионы надвигались на наши позиции, оставляя убитых на земле. Несмотря на безупречную армейскую выучку, их тактика отточенного фалангового строя пока не давала значительного преимущества. Вскоре легионеры начали перегруппировку прямо под обстрелом, выстраивая перед нами ощерившиеся копьями и щитами стены. Я не без уважения отметил их решимость и уверенность.
– Ничего, скоро мы дойдем до лобовой атаки, вот тогда все и закончится! – говоривший охотник продолжал опустошать воткнутые в землю колчаны, не отвлекаясь от пальбы ни на минуту. – Жрите, твари! Жрите еще!
В нашу сторону тоже полетели первые стрелы имперцев.
– Глупцы! Они и правда хотят спрятать за фалангами своих лучников? – послышалось слева от меня. Жнец сидел на корточках, напряженно сгибая и разгибая пальцы обеих рук.
– Их стрелков слишком мало, чтобы сдержать наш натиск. Как можно брать в руки лук, если ты даже не охотник? Дайте им крови, парни! – он хищно расхохотался и, раскинув руки в стороны и закатив глаза, взвыл, как гиена.
Мы вторили ему яростным ревом, еще усилив обстрел. Я с легкостью определял по траектории движения вражеских стрел, откуда они были пущены, и с кровожадной радостью посылал ответные наугад, зная, что смогу настигнуть цель.
– Утаремо не просто племя! Мы будущие хозяева этого мира! Трусливые твари, что сбились против нас в союзы, заплатят! Заплатят за все! Сполна! Мы никогда не уйдем! Никогда! – командиры то и дело вопили что было сил, перекрикивая стоящий грохот.