Прежде чем двигаться дальше, стоило осмотреться повнимательней. Я явственно чувствовал, что следы моих спутников уходят к самому сердцу храма, и это наводило на определенные мысли. Долина, даже несмотря на природную красоту, выглядела совершенно вымершей. Изо всех сил напрягая зрение, я изучал каждый дюйм древних троп, отмечая про себя абсолютное отсутствие каких-либо следов и признаков жизни или быта. В то же время из мыслей не уходил барабанный бой, звучавший в джунглях.
Наконец я решил, что если бы меня хотели поймать, то сделали бы это гораздо раньше, и перешел к действию. Усевшись в тени деревьев, я бережно достал из поясных карманов тотемы четырех стихий, воткнув их вокруг себя в землю. Мне до жути не хотелось без нужды проявлять силу раньше, чем это могло быть необходимо, в такой близости к сердцу старого города. Однако лезть туда, тыкаясь в ловушки, как слепой котенок, я хотел еще меньше. Успокоив дыхание, я закрыл глаза, отпуская иное зрение шамана вперед.
Первое же, что я увидел, заставило меня вздрогнуть, едва не нарушив концентрацию. Долина, словно оживший кошмар, пришла в движение подобно исполинскому муравейнику. По истоптанным тропам шагали десятки, сотни, тысячи охотников утаремо. Я видел, как они тренируются на засыпанных песком площадках, оттачивая мастерство владения томагавками. Вооруженные копьями и топорами, они плясали в чарующем вихре тренировочных поединков, рассекая горячий воздух оружием под улюлюканье толп детворы. Я смотрел на их прежних шаманов, танцевавших перед идолами или шепчущихся с унува. Передо мной проплывали лица их строителей и ремесленников, которые заурядными кремневыми зубилами обрабатывали пористые камни, создавая из них шедевры первобытного и от этого какого-то истинного и чистого искусства. В то же время я отчетливо ощущал присутствие чего-то иного, более древнего и куда более темного, чем все, что я видел до этого.
У подножия пирамиды не было видно ни души, словно к ней воспрещено было приближаться. Я с интересом вглядывался в ее очертания, скользя взглядом по пустым ярусам все выше и выше. Попытка пробиться сквозь стены едва не стоила мне потери сознания – виски налились болью, а во рту почувствовался солоноватый привкус крови от закушенной губы. Внезапно я уловил легкое движение внизу. Человеческий силуэт мелькнул на доли секунды и скрылся за темным проемом храма, но я был готов биться об заклад, что разглядел в нем Селиру. Опустив взгляд снова к подножию строения, я принялся изучать прилегающий двор, по которому мгновение назад могла бы пройти она. Мое внимание привлек блеск одного из постаментов. На таких, раньше вешали подобие знамен. Я не мог этого помнить, но откуда-то знал. Сконцентрировав внимание, я постарался максимально приблизиться и с облегчением вздохнул, разглядев предмет. Это были карманные часы на цепочке. Я видел их, казалось, вечность назад, в трактире «Старый пройдоха» у Маки. Черта с два бы он потерял что-то, имеющее стоимость в золоте. Нет, Маки совершенно точно оставил этот маячок для меня. Либо кто-то это сделал за него.
Разорвав контакт иного зрения, я медленно вышел из транса, не спеша подниматься с земли. Когда привычное головокружение улеглось, я встал и уперся взглядом в долину, которая снова была пуста.
«А, пропади все пропадом!» – устало подумал я и пошел прямиком, не стараясь скрываться.
Несмотря на кажущуюся древность, пальмовые мосты через ручьи оказались весьма прочными и даже не скрипели, когда я по ним ступал.
«А ведь их, как и все здесь, пытались сжечь и затопить!» – с уважением подумал я.
Стараясь придерживаться кратчайшего пути к пирамиде, я лишь изредка останавливался у некоторых из строений. Здесь было на что посмотреть! Ни единого признака увядания и ветхости! Каменные плиты домов не ушли в почву и не покосились за годы. Стены были испещрены письменами красивой вязью, с вычурными завитками, на знакомом мне языке первых. Я изучал его, но все равно не до конца понимал. Местами мне попадались редкие предметы быта и культуры утаремо в виде старой домовой утвари, в основном черепки глиняной посуды. Подняв один из таких осколков, я с удивлением обнаружил на нем фрагмент картины: четыре охотника стояли, каждый преклонив одно колено и опустив голову. У их ног были длинные копья, лежащие на земле остриями от воинов. Перед ними стоят две двуногие фигуры, одна с головой пантеры, а другая – паука.
«Любопытно, – подумал я. – Раньше я не слышал о таких тотемных покровителях».