– И что?
– А то, что я купеческая дочка! Отец торговал с Вольной бухтой и часто привозил мне всякую всячину контрабандой из земель утаремо. Наше детство проходило в разных местах, но мы играли в одно и то же и мечтали об одном и том же!
До меня, кажется, начало доходить, что она придумала. Мне было дико, что мы обсуждаем смерть буднично, вот так, словно и не жили, будто не приходили сюда наивными юнцами.
– Нам помогут старые воспоминания детства. Они ярче всего, и если что и удастся протащить, так это их. Главное, запомнить самую суть – любой ценой попасть в Долину Томагавков. Чутье, подсознание поведет нас! – догадался я.
– Именно! – просияла она. – Смошадор еще сотни лет не пустит под кроны своих джунглей никого, кто бы смог его изменить или сломать. А значит, оказавшись в месте такой первородной силы, у нас будет шанс высвободить спящие резервы наших реинкарнаций неосознанно и тогда вернуть память.
Это звучало невероятно, безумно, но давало надежду.
– Надеюсь, у нас получится, – сказал я. – У меня нет ничего, кроме тебя. Мы все отдали этому месту, но я чувствую, что так было надо.
– Как и я, – сказала она и засмеялась, бросаясь мне на шею. – Мне пора! За мной скоро, должно быть, уже придут. Если разминемся в Бездне, я постараюсь оставить весточку, подать сигнал. А потом буду искать тебя в Долине Томагавков. Где-то да свидимся, не опаздывай!
Она ушла, а я еще долго лежал на кровати, тупо уставившись в потолок. Что-то неуловимо печальное и тревожное поселилось в моем сердце. Больше я ее не видел.
Размытые дни обучения слились в недели, а может, и месяцы, протекая мимо, как река. Душевная хандра, заполнившая мое сердце, мешала сосредоточиться на чем-либо, лишала сна и аппетита. Уже скоро я понял, что единственное утешение можно найти в работе. Я взялся за учебу с утроенной силой, можно даже сказать, с яростью. Все свое время я бросил на штудирование фолиантов, которые от напряжения горели в моих руках. Тело ломали изнуряющие тренировки на полигоне, вплоть до потери сознания от полного истощения сил. Со стороны можно было подумать, что я превратился в тень себя вчерашнего, блеклую и бесстрастную. Но появился другой я. У меня, наконец, была не иллюзорная, а вполне конкретная цель – стать как можно сильнее и вырвать наши души у Пожирателей во что бы то ни стало.
Какое-то время спустя меня посетила мысль, от которой я расхохотался прямо сидя на лекции, да так нервно и истерично, что я схлопотал наказание.
«А что если моей соседки не существовало? – вдруг подумал я. – Что если это была иллюзия, фантом, морок, мираж, призванный заставить меня направить все свои силы на учебу, срывая все печати скрытого потенциала моего организма?»
Это была очень страшная мысль, и я что есть сил гнал ее от себя.
– Нет, только не так! – шептал по ночам я. – Должно остаться что-то мое, то, чего у меня никто не отберет!
Дверь в мою келью распахнулась, являя моему взору фигуру одного из наставников. Они никогда не стучались и могли вот так появляться без приглашения. Это был один из вендази, что преподавали у нас боевые искусства. Он медленно вошел в мою комнату и остановился в ее центре, глядя сквозь меня.
– Конгнирим, сегодня твой итоговый экзамен. У тебя есть немного времени, чтобы подготовиться. После общего звонка можешь не покидать свою келью, за тобой пришлют провожатых, когда все студенты крыла уйдут на занятия.
– В Бездну подготовку, я хочу идти сейчас.
– В Бездну, значит. – Он как-то печально на меня посмотрел сверху вниз. – Сразу к самой сути. Я так и думал. Следуй за мной.
Последние слова он говорил, уже разворачиваясь и выходя в коридор. Я торопливо зашагал следом, покидая комнату, служившую мне домом неизвестно сколько лет, и ни капли об этом не жалея. Мы долгое время шли привычными переходами, минуя учебные классы, то поднимаясь, то опускаясь по лестницам. Не раз я задумывался о том, где на самом деле находится наше здание. Отсутствие окон частенько наводило меня на мысль о том, что оно раскинулось под землей, но это оставалось лишь догадкой. Изоляция такой секретной ячейки должна была быть намного важнее удобств. Я помню, как, прибыв в Рассветный, заходил в разные министерства, которые передавали меня из рук в руки, пока мой неокрепший разум окончательно не потерялся в лабиринте городских улиц так, что ни за что бы не вспомнил, как и где оказался в конце концов.
Наконец вендази остановился у ничем не примечательной двери и приглашающе открыл ее, оставаясь в коридоре. Я шагнул внутрь, краем глаза отметив, что провожатый остался снаружи. Передо мной раскинулась учебная комната с гобеленами на стенах, в которой я оказался в первый день пребывания здесь. За той самой партой, где произошел фатальный для отрока из Локато разговор, сидел мой старый седовласый знакомый. Увидев меня, он так же небрежно кивнул мне на стул подле себя. Я уселся рядом, положив руки ладонями вниз на парту, и уставился в одну точку немигающим взглядом.