Впереди открылся длинный коридор, и Северцев с отчаянием понял: не успеть. Все равно не успеть. Машина на дистанции прямого выстрела — они здесь как в дуле ружья. Что там ракета: одна пуля, жалкий лучик боевого лазера — и им конец…
Свет прожектора ударил в спину. Майк обернулся, нашаривая за поясом пистолет, и опустил руку. Безнадежно. Бежать больше не было смысла: до буферной зоны тысяча футов открытой трубы. Ни закутка, ни поворота, никакой нычки.
Будь проклят тот день, когда он встретил Артура.
Будь проклят день, когда вообще придумали игрушки.
Выстрелов, однако, не последовало, хотя топот настигал. Две длинные людские тени метались впереди по стенам. «Играется, зараза…» — цедил сквозь зубы Майк. Если эта железяка их настигнет, то затопчет, как котят. При одной мысли об этом уже хотелось застрелиться. Шаг, еще шаг… Грохот железных шагов за спиной… Нервы больше не выдерживали неизвестности, Майк остановился, обернулся и тут же заслонился рукой: свет прожектора бил прямо в глаза, робот оказался совсем рядом. Потрепанный легкий бронемех, другие подробности разглядеть было трудно. Машина замедлила ход, остановилась и теперь неподвижно стояла перед человеком, словно выжидала. За спиной слышался удаляющийся топот Уильяма.
Майк вздохнул и поднял пистолет:
— Ну, сука…
Он спустил курок. Грохнул выстрел. Еще раз, еще. Звон железа, рикошет. Четвертый выстрел раздолбал прожектор, яркий свет погас, посыпалось стекло, теперь только две фары и оранжевые габаритные огни светили в стороны и вниз. Пятая пуля ушла в пустоту. Все, конец. Затвор пистолета открылся, из ствола — только дым. Надо было забрать у Билла хотя бы патроны…
Майк опустил бесполезный пистолет и теперь, моргая и щурясь, всматривался в темный силуэт.
— Что ж ты, гад, не стреляешь, а? — хрипло произнес он, не замечая, что машинально давно уже перешел на русский. — Давай же, сука! Чего медлишь? Ну! Стреляй!
И тут в машине ожил внешний динамик.
— Папка? — неуверенно прозвучало в звенящей тишине.
Майк чуть не выронил оружие. Шагнул назад, вгляделся в очертания машины. «Степной волк». Потрепанный, без камуфляжа, но определенно он. Логотип на башне… Логотип на башне…
Черт…
— Не может быть… — прошептал он. — Не может быть… Робби… ты?
— Папка… Папка, это я! Я! — Знакомый голос сына с нотками истерики, усиленный динамиками боевой машины, заставлял Майка вздрагивать, ударял как плеть. — Что это? Почему? Это… все взаправду, да? Почему?
— Сынок, погоди, только не стреляй… дай сказать…
— Я не буду, не буду! Почему ты так? Где ты?
Майк перевел дыханье. Приблизился и положил ладони на холодную броню. Где здесь камера?
— Робби, слушай и запоминай. Мы где-то в Аризоне или в Неваде. Здесь подземная база, в пустыне, здесь все по-настоящему. Высшие уровни игры отыгрывают настоящие машины. Я работал здесь… Мы их чинили… Скажи маме, чтобы позвонила в службу «OMG», в офис, хоть кому-нибудь! Это может быть опасным. У нас авария… Билли! — обернулся он. Прямоугольник входа все еще маячил в темноте. У Майка отлегло от сердца. — Билли! — крикнул он. — Не блокируй коридор! Я жив! Ты слышишь? Все о’кей! Уильям?!
Тишина. Но по крайней мере дверь еще открыта.
— Па, я тебя не брошу! — затараторил Роберт. — У меня патронов почти не осталось, но ракеты еще есть. Ты знаешь, как отсюда выбраться?
— Не знаю. Я не знаю… — Анестезия почти полностью прошла, Майк еле ворочал языком. — Может, нам удастся что-нибудь найти. Нас здесь двое, но мы постараемся продержаться. Если на складе что-нибудь есть, мы тебя подзарядим…
— Па, склад мы еще вчера подожрали.
— Ладно. Все равно что-нибудь придумаем… — В конце коридора внезапно показался свет. — Эй, что там за…
— Где? — Голос сына стал тревожным и вдруг сорвался на крик: — Синди! Нет! Не надо!
Со стороны жилых помещений приближался новый бронемех. В разговоре возникла пауза. Майк замер. Радиопереговоры?
— Здесь все по-настоящему! — с отчаянием крикнул сын. — Ты слышишь? Ты была права. Да! Да! Черт, эти люди были настоящие! Предупреди…
Опять пауза.
— Сама ты дура! Это мой отец!
Майк сделал шаг назад.
— Оттуда! Модель не говорила бы по-русски! Если бы с тобой сейчас заговорил навахо, ты б его тоже убила?!
Снова пауза.
— Я знаю, знаю! Задержи их! Значит, надо! Мы их… Мама?.. Что… Нет… Не-е-т!!! Не надо! Папка, беги! Беги-и-и!!!
Майк развернулся и рванул по коридору, как никогда в жизни не бегал. Позади затопали ноги, загремел металл, зашипело. Лохмотья ковровой дорожки путались в ногах, сухая пыль жженой резины облачками поднималась в воздух, от нее першило в горле. Все пыль, все… Цивилизация, прогресс… Лишь закрой на миг глаза — и все уже прошло. Вся жизнь в один миг. История — назад. Под современными одеждами, под стальной броней, под электронной начинкой все равно скрывается мозг первобытного дикаря. Игры разума еще хуже, чем его сон, и они тоже порождают своих чудовищ.
Пыль на ветру. Все мы — только пыль на ветру…
Он бежал… бежал…
Бежал.
…Роб рвался и кричал, царапаясь и вырываясь, когда мать тащила его в кладовку. Упирался в стенки морской звездой, но все было тщетно. Мелисса зашвырнула сына в темноту так, что с полок посыпались какие-то коробки, захлопнула за ним дверь и дважды повернула ключ. Роберт заколотился изнутри:
— Мама! Не надо! Мама!!!
— Посиди здесь, остынь, — бросила она в ответ. Осмотрела исцарапанную руку, фыркнула, поправила прическу и перевела дыхание. — Впредь тебе наука, чтобы не грубил матери. Совсем отбился от рук! Весь в отца. А все эти дурацкие игрушки!
— Мама! Открой! Открой! Там папа, ты не понимаешь! Мама!!!
— Прекрати фантазировать, негодник! Лучше подумай над своим поведением!
И она двинулась вниз, на ходу поправляя измятую блузку. Спустилась в холл, угнездилась в кресле напротив подруги. Волнение не отпускало.
— Что там случилось, милочка? — Линда поставила на стол опустевшую чашечку.
— Ах, Линда, не говори! Что ж это такое! — патетически воскликнула Мелисса, возведя очи горе, как восклицают все матери на свете, апеллируя непонятно к кому. — Никакого с ним сладу! Он стал совсем неуправляемым!
— О да, — горячо согласилась та, — этот переходный возраст — просто сущее наказание. А что случилось?
— Да все игрушки, эти чертовы игрушки. Вообрази: сидит за машиной с утра до вечера, совсем меня не слушает. А я ведь ему еще полчаса назад сказала, чтобы он выключил компьютер, так он — веришь ли — не выключил. Еще и нагрубил мне! Да еще и выдумал чего-то. Говорит, что там Майк, внутри. Вообрази, а? Завтра же выброшу эту дурацкую игру, завтра же!
Она сердито схватила чашку с недопитым кофе и сделала глоток. Зубы стукнули о фарфор. Со стороны чулана слышались приглушенные удары — Роберт колотился в дверь.
— Боже мой, боже мой! — сочувственно покачала головой подруга. — Эти мужчины все одинаковы. Хорошо, что ты с ним развелась. А мальчика надо лечить: все эти игры не доведут до добра.
— Ты думаешь? — встревожилась Мелисса.
— Лечить, лечить непременно! — тоном светской кумушки-всезнайки воскликнула Линда. — У меня есть знакомый психиатр, доктор Лесли Норман. Замечательный человек! Очень хороший специалист и берет недорого. Я договорюсь, чтоб он его посмотрел.
— Ой, прямо не знаю… Наверное, я так и сделаю.
— Запиши телефон.
В комнате наверху остался лишь забытый всеми Ральф. Совершенно обалдевший от всего произошедшего, он сидел в кресле как замороженный среди рассыпанного поп-корна, в мокрых от пролитой газировки шортах, сидел и тупо созерцал опрокинутое кресло, брошенный сим-стик и экран компьютера, на котором мерцала багровая надпись: