- Сколько же ему отвалили, что он решился...
- Мне откуда знать, - сварливо отозвалась собеседница. - В чужой карман не лезу. И тебе не советую.
- Кирилл! Иди сюда! Подождем Стаса тут!
- Может, я к Марине пойду?
- Нас на ужин зовут. Отказаться нельзя, это правило!
Кирилл как-то кисло оглядел двор - грядки с помидорами и зарослями огурцов, маленькие тыквы и баклажаны, заросли хрена в палисаднике и, не торопясь, пошёл к дому.
Баб Маша едва слышно цокнула языком:
- А я думала, не дождусь, когда хорошего мужика ко мне приведешь. Проходите, проходите, молодой человек. Картошка с пылу, с жару. Покушаем, чай попьем с пирогами. Вишню с малиной мне Света собирает. И абрикосы. И яблоки скоро.
Кирилл внимательно посмотрел на меня.
- Помогать любишь?
- Хорошим людям, - усмехнулась я.
- Меня ты не знаешь, - неожиданно мрачно вернул он мне мои же слова.
- А я авансом.
Мы помыли руки, Кирилл умылся, растормошив волосы и отдернув воротничок рубашки. Баб Маша усадила нас за стол, поставила в центр огромный казан с азу, тазик с салатом и дощечку с нарезанным черным хлебом.
- Меня, Кирилл, зовут Мария Васильевна. И Свете я прихожусь крестной. Пить хочешь? Налью тебе компота. Сам-то ты откуда?
- Я с Москвы. Работал там несколько лет и вот... вернулся.
- Знаю Марину. Тихая она, немногословная. В гости не ходит. А ты ходи, гостей я люблю. Одной скучно очень.
- Хорошо, - Кириллу явно было неуютно.
Я взяла его тарелку и деревянную ложку, чтобы положить азу.
- Мне немного... Я не голоден.
- Мужик и не голоден, - фыркнула баб Маша. - Ешь, сынок. Ешь. По глазам вижу - везде ты голодный.
Кирилл в край смутился и ничего не ответил. Но за еду принялся сразу. Мы с баб Машей мельком переглянулись.
- Говядину Дамир привёз? - попыталась я отвлечь её внимание от нового знакомого.
- Он самый. Я бы вот котлеток рыбных хотела. Да что-то дороговата рыбка.
- Давайте, я вам наловлю. Завтра с утра схожу. Всё равно пока не учусь.
- Окуней отпускай. Сазана сдюжишь?
- А то!
Кирилл снова уставился на меня.
- Огонь-девка, да? - подлила масла баб Маша, а я, совсем неожиданно для себя, покраснела.
- Я только червяков накопаю у вас? У нас их дед Максим всех извел, - я опустила глаза в тарелку. Нет, надо как-то спокойней быть. Конечно, к месту, что щеки горят, но тургеневской барышней я себя чувствовать не привыкла.
- Копай, дочь. А ты, Кирилл, как по рыбалке? Нравится?
- Было дело. Но не увлекался.
- Ты сейчас покушай, отдохни, и пойдем в амбар - у меня дверь с петли слетела. Уже полгода как. Я её не подниму. Да и Света тоже. Приладишь?
- Да, конечно.
Баб Маша кивнула. Мы поговорили про жару, вишню, абрикос, кур. Кирилл почти всегда молчал. Баб Маша пыталась его растормошить, но отвечал он вяло, немногословно. Порывался убрать со стола, но баб Маша не дала унести тарелки. Поставила чашки, принесла чайник, пирог и конфеты в вазочке. И Кирилла повело - от плотного ужина, от тишины, прохлады и уюта старого дома. Баб Маша пригласила его в зал, посидеть, передохнуть, а сама позвала меня помочь убрать посуду и найти инструменты - она давно не помнила, куда их девала.
Когда мы вернулись, Кирилл, устроившийся в кресле, спал. Откинув голову на спинку, положив руки на подлокотники, взъерошенный и расслабленный, он казался мне моим ровесником - студентом с параллельного потока. И от того вдруг снова стал ближе, чем я бы того хотела.
- Света, - шёпотом позвала меня баб Маша, заметив, как я изменилась в лице. - Иди-ка сюда, поговорим.
Я тихо прикрыла дверь за собой, скрестила руки на груди, предчувствуя отповедь.
- Ты что задумала?
- Ничего.
- Врешь. Через него Марину решила от отца отвести, права я?
Я закатила глаза.
- Долго и муторно.
- Да, конечно. Муторно ей. Послушай, меня, Света, - баб Маша покачала головой. - Не дело это. Не играй с ним, не крути. Он - не враг тебе, и врагом никогда не будет. Зло сделаешь, оно не тебе вернется. Ему. А если задумала - бросай. Уйди. Его не трогай. Поняла меня?
Я нахмурилась.
- Вы это по паре слов поняли?
- Я много чего по одному взгляду понять могу. А ты?
- Я только понимаю, что заранее везде плохая.
- Ты дурочку передо мной не разыгрывай. Затянешь петлю - ко мне придешь и плакать будешь, а ничего уже не изменишь. Поняла?
- Нет.
- Тьфу! Возьми ведро, и абрикосы сходи собери с глаз моих. Бессовестная! Разве плохое я тебе когда советовала?
- Почему вы меня всегда ругаете? Что я плохого сделала? Помогла вот ему...
- Сама знаешь, о чем я.
- Не знаю! И вообще, - продолжала возмущаться я. - Вы его амбар просили починить, а он дрыхнет, как у себя дома!
- Знаешь, когда вот так в гостях спокойно спят?
- Ну?
- Когда своего дома нет. Всё. Иди за абрикосами. С глаз моих.
Баб Маша вытолкнула меня за дверь. Я пожала плечами.
Впервые за всю жизнь я не собиралась её слушать.