Она засмеялась тихонько, глядя на моё ошалевшее лицо, потом ойкнула, уставившись мне через плечо. Я резко обернулся, уже в процессе осознавая, что попался на старую как мир уловку. Само собой, позади никого не было. Не было никого и у меня в руках. Она растаяла, словно дым.
Сидя на знакомом топчане под грушей, я старался понять, как мне вновь удалось здесь очутиться. Обратная дорога, хоть убей, не вспоминалась. Было всё это – не было? Приснилось? Или пригрезилось? Может, эти умельцы колхозные водку чем приправили?
Воздух нерешительно серел, предрекая вскорости первых петухов. В доме скрипнула дверь, выпуская во двор две тёмные фигуры. Ферапонтыч с женой засеменили к калитке. Проводив их взглядом, я подошёл к забору, бессознательно недоумевая по поводу столь ранней прогулки. Посмотрел им вслед сквозь штакетник.
Они удалялись по улице тем же путём, что сегодня ночью я уж проделал… наверное. И не только они одни. По всей улице тихонько поскрипывали да постукивали калитки, выпуская из дворов полусонных хозяев. Без разговоров, без шума и суеты они двигались к реке в полной тишине – даже собака ни одна не взбрехнула.
Дождавшись, пока улица опустеет, я ринулся следом, чувствуя, как в предвкушении чего-то неведомого сводит живот.
На крутояре, видимо, собрался весь посёлок. Вон и лица знакомые: и председатель-весельчак, ныне серьёзен и сосредоточен, и ветврач – не озабочен, как обычно, но просветлён лицом, и парнишка-участковый в штатских джинсах и Ильбек с дородной супругой своей. Люди деловито выстраивались в круг, сцепляясь локтями меж собой.
Я спрятался в купу лоха, не замечая колючек его. Происходящее на яру заворожило меня. А уж когда увидел ту, что стояла в центре круга, и вовсе обомлел.
Маленькая светловолосая фея, что целовала меня ночью, подняла над головой точёные руки пригоршнями и посмотрела в небо. Перистые облачка, что проступали в его сереющей глубине, медленно двинулись навстречу друг другу, сбиваясь в кучу, сливаясь в однородную пелену, сгущаясь, уплотняясь, темнея… За рекой беззучно пыхнула зарница. Предрассветная тишь зашуршала, зашипела, сдвинулась проснувшимся ветром. Его резкое дуновение пригнуло траву, хлёстко, с хрустом рванул он ткань одежды на людях, взметнул, взъерошил волосы. Прямо над кругом закипала чёрно-синяя воронка грозы. В ней просверкивали всё ещё бесшумные молнии. Наконец, оглушительный треск и грохот сопровождения разорвал мои барабанные перепонки. Я непроизвольно вскинул ладони к ушам, но, тут же, опомнившись, потянулся к карману штанов. На моём мобильнике отличная камера. Думаю, всё получится…
Ветер, закручивая воронку в центре хоровода, приподнял камлающую девчонку в воздух, закружил над головами народа – всё выше, выше… Тучи становились всё гуще, молнии всё яростней. На нос мне упала первая тяжёлая капля.
Я приподнялся, стараясь выбрать лучший ракурс для съемки… как внезапно всё изменилось. Небо будто вырубило гигантскую турбину – смерч обрушился на головы людей песком, водой, сухим травяным сором. Маленькая колдунья, только что кружившаяся в волшебной пляске со стихией, рухнула на сизую полынь сломанной куклой. Нарождённая гроза, недовольно рокоча, споро уходила на юг. Люди, протерев засыпанные пылью глаза и задрав головы, с ужасом наблюдали её бегство. Наконец, кто-то из женщин бросился к лежащей на земле девчонке. Народ загомонил, приходя в себя.
Судорожно выдохнув, я приник к земле, молясь, чтобы меня не обнаружили.
* * *
Я тогда позорно бежал, не заходя в посёлок: пробирался под кручами вдоль реки довольно долго, пока не решился таки выйти к дороге. Но и там, хорошенько поразмыслив, спустился в кулисы и зашагал под их защитной сенью. На трассе поймал попутку, благо деньги, как и телефон, всегда при мне, в бездонных карманах походных штанов. Мучила только мысль об оставленной у Ферапонтыча редакционной технике – фотоаппарате и диктофоне. Но и этот вопрос по прибытии я решил: в одну из ближайших командировок Леопольдыч забежал в Путь Ильича за ними, искренне полагая их бессовестно забытыми мною с перепою.
- Возвращаю ваш портрет, - буркнул водитель, выкладывая передо мною казённое имущество. – Пить надо меньше, чтоб после машину не бить, бензин не жечь зазря. - Да, чуть не забыл, - он остановился в дверях. – Глава передать тебе просил на словах…