- Вам, собственно, чего надо, молодой человек? У меня очень много работы, знаете ли.
Я помялся.
- Подумал, может, кто из жителей посёлка в райцентр переехал… Может, и знакомцы коллеги моей теперь здесь проживают. Или кто знает о них. Где искать-то?
- Ничего я не знаю про всяких там знакомых, - фыркнула она. – Это уж точно. Спросите у Константина Ферапонтыча, бывшего главы. Он у нас сейчас в отделе ГО и ЧС сидит.
О, чёрт…
Стараясь не обращать внимания на гулко стучащий в висках пульс, я прошёл по коридорам до указанной двери. Ферапонтыч был на месте. Маленький, худой, с запавшей грудью и нездоровой желтизной на скулах – он был с трудом мною опознан.
- Как здоровье, Ферапонтыч? – спросил я.
- Хреново, - он уставился на свои костлявые руки, лежащие поверх бумаг. – Язва терзает, тудыть её растудыть…
Мы вышли во двор администрации, присели на скамеечке под липой. Закурили.
- Что случилось с посёлком?
Глава рассеянно помял в пальцах сигарету:
- Так на посёлок-то эпицентр пришёлся. Мы-то в перву голову, сталбыть, под раздачу берегини нашей попали. Что ж непонятного? – он затянулся, покашлял натужно, по-стариковски.
- Это она всё?
- Она, она, - Ферапонтыч глянул на меня искоса, вздохнул. – Как начала из дождевицы благостной в сумрачницу бедоносную перекидываться, так всё и пошло-поехало. И чем более ты в телевизорах распинался о виденном, чем более в тайный мир её было засунуто досужих носов, чем больше грязных рук там пошарилось, тем быстрее и необратимей те перемены становились. Тем яростнее становился гнев её… и разочарование… и боль, должно быть… И не только в душе её они буянили, всё более наружу норовили плеснуть – огнём, да смерчами, да сотрясением земным…
Забытая сигарета дотлевала в его пальцах.
- Кинулись все спасаться – кто как мог. Кто смог, тот спасся. Бабку мою вот смерчем потрепало. Не выдюжила она, померла, - голос его дрогнул. – Никого в селе не осталось. Хозяйство бросили, дома… А помнишь Ильбека? Стадо его племенное в несколько минут живьём сгорело в кошаре. Да! – он махнул рукой, метко отправляя окурок в урну, - чего его вспоминать… Много случилось. Тебе-то зачем? Фильму хочешь снять? Продолжение?
- Зачем ты так, Ферапонтыч? – у меня нервно дёрнулась щека.
- А что? Зайдёт пиплу. Так у вас нынче говорят? – он сгорбился на скамейке, равнодушно наблюдая за суетой служебных гаражей. – И карьере твоей на пользу опять-таки… Скажи, не зря хоть старуха моя померла? За правое дело? Или за то, чтоб ты, голубь, на машинке красивой ездил?
- Ты прям за человека меня не считаешь, - внутри глухо завозилось раздражение.
- А! – усмехнулся он вяло. – Ты-то сам за человека себя считаешь, силиконовая башка?
Он тяжело поднялся на ноги – слабый, жалкий, больной.
- Откуда такие, как ты, берутся, скажи? Разве не от одной земли мы, а? Разве под разным небом росли? – он махнул рукой. – Что с тобой говорить!.. Судьба украсила жизнь твою никчёмную, дала возможность к чуду прикоснуться… И как ты растратил дар её?
Он развернулся и медленно побрёл по дорожке.
- Да мне плевать на проповеди твои! – крикнул я ему вслед. – Понял? Нашёлся судия! Моя жизнь и моя карьера для меня не разделимы. И уж всяко важнее каких-то баранов, придурковатых пейзан и полоумной летающей девки! Почему нет? Кто осудит меня за то в современном мире? Может, фарисеи типа тебя только! Да и то, поскреби таких моралистов хорошенько – все поступят так же! Понял? Так же, как все! Не разбрасываются ныне земными благами. И не бросаются на амбразуру! Нету героев-бессребреников! Нету! Не те времена! Не те люди! Слышишь меня?
Ферапонтыч не обернулся, тяжело шаркая по бетонке пыльными ботинками. Пнув скамейку, я устремился за ним, перехватил за локоть.
- Ну, чего ты ко мне тогда припёрся, если тебе плевать? - спросил он устало.
- Врёшь ты всё. Что никого в селе не осталось. Был я там сегодня, видел людей.
- Старуху чёрную? – он посмотрел на меня внимательно, высвободил худой острый локоть. – Так это она и есть, дождевица-то наша. Держится, сталбыть, пока. Не перекидывается на соседние поселения, - он достал большой мятый клетчатый платок, вытер испарину со лба. – Страшно ей там одной, тяжко, но держится. Хорошая она, ты не думай… И не суйся в посёлок больше. Опасно это. В любой момент вскинуться она может – ног не унесёшь…