Какая смертная тебя б затмить моглаОсанкой, поступью, иль красотой чела,Иль томным блеском глаз, иль даром нежной речи,
Какой из нимф речных или лесных дриадДана и сладость губ, и этот влажный взгляд,И золото волос, окутавшее плечи!
Стансы
Если мы во храм пойдем —Преклонясь пред алтарем,Мы свершим обряд смиренный,Ибо так велел законПилигримам всех временВосхвалять творца вселенной.
Если мы в постель пойдем,Ночь мы в играх проведем,В ласках неги сокровенной,Ибо так велит законВсем, кто молод и влюблен,Проводить досуг блаженный.
Но как только захочуК твоему припасть плечу,Иль с груди совлечь покровы,Иль прильнуть к твоим губам, —Как монашка, всем мольбамТы даешь отпор суровый.
Для чего ж ты сбереглаНежность юного чела,Жар нетронутого тела —Чтоб женой Плутона стать,Чтоб Харону их отдатьУ стигийского предела?
Час пробьет, спасенья нет —Губ твоих поблекнет цвет,Ляжешь в землю ты сырую,И тогда я, мертвый сам,Не признаюсь мертвецам,Что любил тебя живую.
Все, чем ныне ты горда,Все истлеет без следа —Щеки, лоб, глаза и губы.Только желтый череп твойГлянет страшной наготойИ в гробу оскалит зубы.
Так живи, пока жива,Дай любви ее права —Но глаза твои так строги!Ты с досады б умерла,Если б только поняла,Что теряют недотроги.
О, постой, о, подожди!Я умру, не уходи!Ты, как лань, бежишь тревожно.О, позволь руке скользнутьНа твою нагую грудьИль пониже, если можно!
«Когда прекрасные глаза твои в изгнанье…»
Когда прекрасные глаза твои в изгнаньеМне повелят уйти – погибнуть в цвете дней,И Парка уведет меня в страну теней,Где Леты сладостной услышу я дыханье, —
Пещеры и луга, вам шлю мое посланье,Вам, рощи темные родной страны моей:Примите хладный прах под сень своих ветвей,Меж вас найти приют – одно таю желанье.
И, может быть, сюда придет поэт иной,И, сам влюбленный, здесь узнает жребий мойИ врежет в клен слова – печали дар мгновенный:
«Певец вандомских рощ здесь жил и погребен,Отвергнутый, любил, страдал и умер онИз-за жестоких глаз красавицы надменной».
«Любовь – волшебница. Я мог бы целый год…»
Любовь – волшебница. Я мог бы целый годС моей возлюбленной болтать, не умолкая,Про все свои любви – и с кем и кто такая,Рассказывал бы ей хоть ночи напролет.
Но вот приходит гость, и я уже не тот,И мысль уже не та, и речь совсем другая.То слово путая, то фразу обрывая,Коснеет мой язык, а там совсем замрет.Но гость ушел, и вновь, исполнясь жаром новым,Острю, шучу, смеюсь, легко владею словом,Для сердца нахожу любви живой язык.
Спешу ей рассказать одно, другое, третье…И, просиди мы с ней хоть целое столетье,Нам, право, было б жаль расстаться хоть на миг.
Амуретта
Вы слышите, все громче воет вьюга.Прогоним холод, милая подруга:Не стариковски, ежась над огнем, —С любовной битвы вечер свой начнем.На этом ложе будет место бою!Скорей обвейте шею мне рукоюИ дайте в губы вас поцеловать.Забудем все, что вам внушала мать.Стыдливый стан я обниму сначала.Зачем вы причесались, как для бала?В часы любви причесок не терплю,Я ваши косы мигом растреплю.Но что же вы? Приблизьте щечку смело!У вас ушко, я вижу, покраснело.О, не стыдитесь и не прячьте глаз —Иль нежным словом так смутил я вас?Нет, вам смешно, не хмурьтесь так сурово!Я лишь сказал – не вижу в том дурного! —Что руку вам я положу на грудь.Вы разрешите ей туда скользнуть?О, вам играть угодно в добродетель!Затейница! Амур мне в том свидетель:Вам легче губы на замок замкнуть,Чем о любви молить кого-нибудь,Парис отлично разгадал Елену:Из вас любая радуется плену,Иная беззаветно влюблена,Но похищеньем бредит и она.Так испытаем силу – что вы, что вы!Упали навзничь, умереть готовы!О, как я рад, – не поцелуй я вас,Вы б надо мной смеялись в этот час,Одна оставшись у себя в постели.Свершилось то, чего вы так хотели!Мы повторим, и дай нам бог всегдаТак согреваться в лучшие года.