Жоашен дю Белле (1522–1560)
«Мне ночь мала, и день чрезмерно длится…»
Мне ночь мала, и день чрезмерно длится.Бегу любви – за ней спешу без силы,К себе жесток – пощады жду от милой,И счастье пью в мученьях без границы.
Свой знаю прок – лишь бед могу добиться,Желанье жжет – боязнь оледенила,Хочу бежать – не двинусь, кровь застыла,Мне тьма светла, а в свете тьма таится.
Я ваш, мадам, при этом сам не свой,На воле плоть, но чую, чуть живой,Что сердце, пережив темницы мрак,
Лишилось сил и одряхлело вдруг,И вот в меня нещадный целит лукТот древний мальчуган, что слеп и наг.
К лютне
Ты, Лютня, зло умела превозмочь,Когда, сражен изменчивостью рока,Из-за любви красавицы жестокойВздыхал я здесь, томясь и день и ночь.
Жить без тебя, о Лютня, мне невмочь,Отрада дней счастливого истока,Утешь меня и в старости глубокой,Жар лихорадки отдаляя прочь.
И в награждение за благо это,Когда мой дух для будущего светаПокинет скоро здешние края,
Жрецом фракийским в небо вознесенный,Тебя, о Лютня, обещаю яПоставить рядом с лютней Аполлона.
Пьер де Ронсар (1524–1585)
«Пойдем, возлюбленная, взглянем…»
Пойдем, возлюбленная, взглянемНа эту розу, утром раннимРасцветшую в саду моем.Она, в пурпурный шелк одета,Как ты, сияла в час рассветаИ вот – уже увяла днем.
В лохмотьях пышного наряда —О, как ей мало места надо!Она мертва, твоя сестра.Пощады нет, мольба напрасна,Когда и то, что так прекрасно,Не доживает до утра.
Отдай же молодость веселью!Пока зима не гонит в келью,Пока ты вся еще в цвету,Лови летящее мгновенье —Холодной вьюги дуновенье,Как розу, губит красоту.
«Большое горе – не любить…»
Большое горе – не любить,Но горе и влюбленным быть,И все же худшее не это.Гораздо хуже и больней,Когда всю душу отдал ейИ не нашел душе ответа.
Ни ум, ни сердце, ни душаВ любви не стоят ни гроша.Как сохнет без похвал Камена,Так все красотки наших дней:Люби, страдай, как хочешь млей,Но денег дай им непременно.
Пускай бы сдох он, бос и гол,Кто первый золото нашел,Из-за него ничто не свято.Из-за него и мать не мать,И сын в отца готов стрелять,И брат войной идет на брата.
Из-за него разлад, раздор,Из-за него и глад, и мор,И столько слез неутолимых.И, что печальнее всего,Мы и умрем из-за него,Рабы стяжательниц любимых.
«Любя, кляну, дерзаю, но не смею…»
Любя, кляну, дерзаю, но не смею,Из пламени преображаюсь в лед,Бегу назад, едва пройдя вперед,И наслаждаюсь мукою своею.
Одно лишь горе бережно лелею,Спешу во тьму, как только свет блеснет,Насилья враг, терплю безмерный гнет,Гоню любовь – и сам иду за нею.
Стремлюсь туда, где больше есть преград.Любя свободу, больше плену рад,Окончив путь, спешу начать сначала,
Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,И все же невозможного хочу, —Такой мне Парка жребий начертала.
«Когда одна, от шума в стороне…»
Когда одна, от шума в сторонеБог весть о чем рассеянно мечтая,Задумчиво сидишь ты, всем чужая,Склонив лицо как будто в полусне,
Хочу тебя окликнуть в тишине,Твою печаль развеять, дорогая,Иду к тебе, от страха замирая,Но голос, дрогнув, изменяет мне.Лучистый взор твой встретить я не смею,Я пред тобой безмолвен, я немею,В моей душе смятение царит.
Лишь тихий вздох, прорвавшийся случайно,Лишь грусть моя, лишь бледность говорит,Как я люблю, как я терзаюсь тайно.
«Когда ты, встав от сна богиней благосклонной…»
Когда ты, встав от сна богиней благосклонной,Одета лишь волос туникой золотой,То пышно их завьешь, то, взбив шиньон густой,Распустишь до колен волною нестесненной —
О, как подобна ты другой, пеннорожденной,Когда, волну волос то заплетя косой,То распуская вновь, любуясь их красой,Она плывет меж нимф по влаге побежденной!