Сонет («Я встретился с ее горящим чудно взором…»)
Я встретился с ее горящим чудно взором.
Кто безнаказанно глядит в лицо богам?
Ошеломленный, я стою, не зная сам,
Не буду ли сожжен его лучей напором.
Так путник в час ночной, под огненным узором
Летящей молнии, взирает к небесам
И видит, весь дрожа, как громовержец там,
Разгневанный, грозит Перуном легкоперым.
Скажи мне, госпожа, в твоих глазах горит
Не бога ли любви ужасный взор, что скрыт
Всегда повязкою? В тот день, вовеки чтимый,
Единственно, что я себе представить мог,
Так это то, что вдруг Любви жестокий бог
В меня метнул стрелу и взор неумолимый.
Жан Антуан де Баиф (1532–1589)
«Когда в давно минувшие века…»
Когда в давно минувшие века
Сплошным клубком лежало мирозданье,
Любовь, не ты ли первой, по преданью,
Взлетела и отторглась от клубка?
Ты принялась, искусна и ловка,
За труд размеренного созиданья,
И всем предметам ясность очертанья
Дала твоя спокойная рука.
Но если правда, что одна лишь ты
Сумела размотать клубок вражды,
И если дружбу ты изобрела,
То где же доброта твоя была,
Когда в моей душе плелся клубок
Друг друга раздирающих тревог?
«О, сладкая, манящая картина!..»
О, сладкая, манящая картина!
На поле боя сладостных ночей
Моя душа сливается с твоей
И тело с телом слиты воедино.
Как жизнь сладка и как сладка кончина!
Душа, пьяна от сладостных затей,
В тебя вселиться жаждет поскорей —
То вверх, то вниз несет меня пучина.
Сколь щедро мы, Мелина, силы тратим!
Я весь в тебе, я взят тобой всецело.
Тобой владея, продолжаю путь —
Мной овладев, меня мертвишь объятьем.
Но губ твоих и ласки их умелой
Достаточно, чтоб силы мне вернуть.
«Один, веля вещать отечественной сцене…»
Один, веля вещать отечественной сцене,
Мечтает лоб увить трагическим плющом,
Другой поет, к венцу лавровому влеком,
Монарху о войне в потоках песнопений.
Народа ль, королей искать не стану мнений.
Увенчан быть хочу за стих одним венцом:
Франсине угодив, войну пресечь концом —
Войну моей любви с ордой ее сомнений.
Когда б, меня любя, она про эти строки
Хоть слово молвила, верша свой суд высокий,
Я б из певцов любви счастливым самым стал.
А если б снизошла и ручкою атласной
Воздела мне на лоб мирт празднично-прекрасный,
Я лбом от радости б до самых звезд достал.
«В поцелуе ли вся замрешь ты…»
В поцелуе ли вся замрешь ты
Иль даришь ты
То, что лучше, дороже вдвойне,
Когда губы ты приближаешь
И взвиваешь
Благовонья навстречу мне?
Непричастный больше тревогам,
Станет богом,
Кто отведал амброзию ту.
Кто коснулся небесного хлеба,
Прямо в небо
Тот ушел за земную черту.
Госпожа! Не мани святыней,
Раз богиней
Ты не сделаешься со мной.
Не хочу я за облаками
Быть с богами,
Если там я не буду с тобой!
«Киприды сладостной лампада золотая…»
Киприды сладостной лампада золотая,
О Геспер, в сумраке вечернем вырастая,
Ты превосходишь все, и близок в вышине
Лучистый твой огонь не звездам, а луне.
Приветствую тебя. Веди тропой ночною
Меня к моей любви и замени собою
Луну зашедшую. Не на грабеж иду,
Ночного путника в испуг не приведу,
Но я люблю, люблю! И тут ли нет заслуги —
Помочь влюбленному, чтоб он пришел к подруге?
Розы
Природа, как нам не вздыхать?
Краса цветов почти мгновенна!
Едва взглянуть успеем, – хвать, —
Твой дар похищен неизменно.
Покуда длится день, живут
И розы – век свой. Что ж осталось?
Едва лишь юность показалась,
А старость ждет уж, тут как тут.
И та, чье утренней звездой
Приветно встречено рожденье,
Звезде вечерней, прежней, той,
Свое откроет постаренье.
Одно лишь благо сохранят
Цветы, погибшие так рано:
Вновь расцветут благоуханно,
Жизнь обновленную продлят.
Сорви, девица, розу ты,
Пока она юна в цветенье,
И помни: ждет ведь постаренье,
Увянут и твои черты.
Воклен де ла Френе (1536–1606)
«О Галатея! (Благостью хариты…)»
О Галатея! (Благостью хариты
Пускай вовек твои цветут ланиты!)
Поужинав, придете – ты и мать —
К нам посидеть сегодня; на досуге
У печки вечер длинный – без прислуги,
Со мной, с моей старушкой скоротать.
Нам эта ночь полудня будет краше.
И пастухи подсядут к свету наши —
И старых сказок нам наговорят.
А Лиза будет печь для нас каштаны.
И, если игры для тебя желанны,
Те игры нас от сна предохранят.
«Зимы морщинистой затеи…»