Уперлась руками в чьи-то ноги.
— Раздевай ее, — торопливо сказал тэрн тому, кто был все это время позади нее, выбивая последний воздух из ее груди своими словами, погружая в животный ужас. Он шарил по ней наглым и нетерпеливым взглядом, потянувшись к ширинке своих брюк… — посмотрим, за что отвалил мне столько золота мэрн…
Я рухнул прямо перед ее дверьми, скрутило так, что не мог вздохнуть. То ли от того, что увидел, то ли от того, что наделал сам. Я хотел сдохнуть прямо сейчас. Я валялся на этом гребаном полу и просто хотел, чтобы сейчас всё закончилось разом.
Сильной судорогой скрутило тело.
— Но прежде я сдеру с тебя кожу… Вашт, — прохрипел в никуда.
Медленные шаги эрны ко мне. Блеск стали резанул по глазам. Холодное лезвие полоснуло кожу на моей груди, пара холодных капель на рану запрещенного скорпа. Она мягко прошлась ладонью по моим крепким рукам, стирая бежавшую кровавую пену с моих губ.
— Потерпи, скоро все пройдет.
На глаза стала наваливаться тяжесть. В ушах продолжало шуметь.
— То, что я сейчас скажу, тебе может не понравится, Иштар. Но пойми, тебе это нужно. Разделить силу и зачать дитя… Я уверена, что твоя истинная…
Садира потянулась к моему напряженному лицу, вытирая рвущиеся слезы от боли.
Захрипел от бегущего по венам скорпа, унимающего мою боль, заглушая ее мерзкий шепот …
— Это дочь главнокомандующего мэрна, самого тэрна Вашта. Лата Вашт…
Глава 5
— Лата Вашт… — звонко прозвучало за дверью. Замерла на месте от услышанного.
«Я возилась с тобой из-за твоего брата, он отказался быть моим рабом. Мне отказал!!! — слова прозвучали в моей голове, как в тот злополучный день…
Лата…
Хотелось заплакать и рассмеяться…
Я не смогла выдавить из себя ни звука.
Древние же не могли так над ней насмехаться… За что они так со мной?!
Дочь тэрна …
Каждый раз, когда я закрывала глаза, его образ вставал у меня перед лицом. От страха сковывало тело, а тошнота подкатывала к горлу, вызывая очередной приступ тошноты.
Вот чей звонкий заливистый смех она слышала в покоях наложниц.
Высокий худощавый мужчина в льняном балахоне зашел в мою спальню с подносом в руках, аккуратно поставив его на низкий стол, молча скрылся в дверях. Я поднялась с кровати, подошла ближе к столу, рассматривая яркие плоды неизвестных мне фруктов, орехов, вина, жареной дичи… Взгляд зацепился за… нож.
Прошлась кончиками пальцев по острому лезвию, беря его в руку, сильно сжимаю его лезвие. Капельки крови сорвались на стол. Медленно разжимаю ладонь, разглядывая свою рану, с которой струилась теплая кровь, огибая красивыми тонкими алыми струйками кисть моей руки. Схватила нож пораненной рукой, чтобы проделать такой же порез, но только чуть выше, как в голове прозвучал резкий рокочущий голос: «Не смей!»
Выронила нож от испуга, оглядывая комнату. Голос прозвучал так отчетливо и так громко, казалось, здесь кто-то был… Тяжелые быстрые шаги за дверью… С шумом распахиваются двери, громко ударяясь о стену. От страха попятилась назад. Хотела схватить нож, но не успела. Он настиг меня в пару шагов, хватая за локоть, прижимая к своей каменной груди. Бешеным взглядом смотрит на мою руку, с которой неторопливо струилась кровь.
Крылья его носа затрепетали, а грудь стала тяжело опускаться и подниматься.
— Еще раз такое провернешь, привяжу к себе, как собаку, — прорычал мне в ухо, задевая кончиком носа мою скулу, тело отреагировало моментально, вызывая во мне странную дрожь.
Прикрыла глаза, плотно сжав губы. Терпи, Амара. Еще немного и все закончится.
— Сдохнешь тогда, когда этого Я захочу, — отталкивает от себя. — Еще раз оставите ее одну, каждого на цепь посажу, — рявкнул он появившейся Садире и ее служанке, вышибая ногой дверь.
— Ты о чем думала, безумная девка! — взвилась Садира, подлетая ко мне, выпучив свои глаза темные, как ночь, вознося руку над моей головой.
— О смерти, — ровно ответила ей, не побоявшись принять очередной удар от ее ладони.
Смотрела ей прямо в глаза, опускаясь на кровать.
— Тогда нужно было сдохнуть тихо, а не поднимать столько шума, — прошипела она, убирая руку к своему животу.
Я только отвернулась от нее, погружаясь в свои мысли. Я больше так не могла.
— Помоги мне, — прошептала я, прося у нее помощи, продолжая смотреть на вечереющее небо.
Она замолчала, долго наблюдая за мной, стала размышлять, спросила, взаправду ли я или просто чешу языком.
Повернулась к ней, всматриваясь в ее серьезные глаза. Она плотно поджала свои дрожащие губы так, что они стали похожи на бледную полоску на ее смуглом лице.