— Умоляю, остановись… — давясь слезами, бормотала я от жуткого страха, что парализовал мое тело, пока этот зверь уже рвал мое платье и раздирал на мне белье, оставляя кровоподтеки на моем теле.
Его колено протиснулось между моих ног, а его шершавые сильные руки клеймили меня, больно сминали мою грудь, царапали.
— Как же я хотел тебя, моя девочка, как же я долго этого ждал… — разочарованно шепчет мне в ухо, хватается за свой член и проводит им по моим складочкам.
Замерла под его телом.
Горячая головка члена лизнула мою плоть, слегка надавливая.
Судорожно задергалась под ним, но он только сильнее вдавливал в леденящий пол.
— Остановись!! Я прошу тебя!! — умоляла я от животного страха и унижения.
Я пыталась звать на помощь, срывая голос, захлебываясь слезами, но слуги делали вид, что ничего не происходит, просто стояли в стороне, а воины отворачивались, пряча глаза от меня… Мой крик перешел на шёпот, а потом и вовсе исчез, словно застрял в моем горле.
Резким и жестким движением толкнулся в мои бедра.
— Трэпт, расслабь бедра, — рычит над головой, пытается снова проделать тоже самое.
— Нет, — всхлипнула я, — нет, нет, нет, — впивалась в пол ногтями, чтобы отползти от него, не замечая, как ломала некоторые из них. Один грубый толчок. Вспышка боли пронзила низ живота. Взвыла, закусив губу.
Еще один толчок, а за ним еще и еще, он стал неистово вбиваться в мои бедра, ускоряя свой темп… рвано хрипя, делал последние мощные толчки.
Резко замирает пульсируя во мне, а меня трясет, так что зуб на зуб не попадает, между ног горит адским огнем.
Он просовывать руку между моих чуть влажных бедер. От касания его пальцев к моей плоти, прошибает холодным потом.
Слезы стекают по лицу, ударяясь о пол. Глаза впились в золотые прожилки черных мраморных полов, они будто насмехались надо мной своим кричащим блеском и вызывающей роскошью в то время, как я лежу на этом красивом полу, истерзанная душой и телом самим зверем. Сильный удар о пол кулаком рядом с моим лицом, оставляя глубокую вмятину на нем. Еще удар. Я прикрыла глаза. Была опустошена от пережитого ужаса. Не было сил. Только лишь вздрагивала, от его бешеных ударов по полу.
Иштар интимно касается моих взмокших от слез волос, убирая их с лица.
Не реагирую.
— У тебя не было мужчины… — гневно и с какой-то болью произносит он полушепотом, а может, и вовсе мне это кажется.
Он пытается взять меня на руки, начинаю бить его руками, и ногами, чтобы не касался меня своими лапами! Меня разрывает от ненависти к нему. К его рукам. Его запаху. Его голосу. Ненавижу в нем все.
— Пошел прочь! — ору ему.
Отходит. А я просто свернулась калачиком, прижав колени к себе, и заревела навзрыд.
Глава 26
— Умоляю, остановись… — умоляла она, извиваясь подо мной, пока я рвал на ней ее тряпки, те, что мешали мне ощущать жар ее тела. Навалился на нее, вжимая в пол. Она пробудила во мне свирепого хищника, движимого голодным низменным инстинктом. Развел коленом ее бедра, сминая рукой ее упругую грудь со вздернутыми от холодящих полов тугими розовыми сосками. Я бы хотел ласкать ее часами, наслаждаться ее шелковистой кожей, втягивать ртом ее манящие затвердевшие соски, но я исчерпал терпение, перед глазами словно красная тряпка, что до него ее брал мой собственный брат и кто-то еще…
Сколько их было, а девочка? Сколько побывало в тебе до меня? Морочит, сука, мне голову, прикидываясь такой невинной, неопытной, вздрагивает от каждого моего прикосновения к ее чувствительной плоти или груди. Превосходно играет свою роль, если бы ее не поймали, повелся бы как кретин. Но я всё знаю о тебе, Амара, я чувствовал его запах на тебе…
— Как же я хотел тебя, моя девочка, как же я долго этого ждал… — глухо хриплю ей от наслаждения в ухо, трясусь, как мальчишка, добравшийся до желаемого и обещанного ему, как изголодавшийся зверь по ее плоти. Обжигаю ее своим дыханием, спуская штаны и вынимая член, меня трясло от ее округлых обнаженных ягодиц, красных пятен от моих пальцев на ее бедрах. Моя. Хотел заклеймить ее собой, на каждом кусочке ее тела оставить свой след.
Его не будут волновать язвительные насмешки за спиной, он был проклятым ублюдком и выбрал под стать себе настоящую шлюху. Переживет как-нибудь, ему не впервой. Готов ли сдохнуть за то, что ослушался собственного брата и забрал его трофей с эшафота? Нет, мне было насрать на это совсем.
Я давно готов сдохнуть. Когда корчился от сжигаемой меня силы, когда напрашивался на смертельные раны, я орал своей смерти в лицо, но она только брезгливо от меня отворачивалась, продолжая заниматься своими делами, наслаждаясь моей нестерпимой агонией.