Долго разлеживаться ему не пришлось. Обстрел с армянской стороны продолжался еще пару минут и окончился столь же внезапно, как и начался.
Полежав еще несколько минут для страховки, Фазиль Аббасов выбрался на край балки, глянул вниз, на дорогу. По дороге пылил микроавтобус. Это была карета «Скорой помощи», но, в отличие от привычного европейцу красного креста, ставшего стандартным опознавательным знаком, на этом авто красовались таких же размеров красные полумесяцы. Этому находилось весьма простое объяснение, поскольку азербайджанцы – мусульмане суннитского толка, и красных крестов на каретах «Скорой помощи» там не может быть по определению.
– Странно, – хмыкнул погонщик, – что бы ей там делать?
Его удивление вызвало то, что машина шла не из глубины Азербайджана, а от линии азербайджанской обороны, то есть со стороны окопов и Лачинского коридора.
– А может, просто машина оказывала там помощь и теперь возвращается? – пожал плечами Фазиль. – Да, видимо, так и есть…
Впрочем, ему теперь было не до того. Сейчас важным было побыстрей добраться до дома. Что там – он не знал, так что оставалось надеяться на лучшее. Кое-как собрав хворост, он двинулся в поселок. Идя по улицам, Аббасов наблюдал печальную картину разрушений. Наконец мучительный путь окончился, и он со вздохом облегчения оказался у своих ворот.
Вихрем ворвавшись во двор, он понял – все нормально. Его дом не пострадал, все было цело. Однако два соседских беда не обошла стороной. Крики и плач, доносившиеся с соседних дворов, заставили вздрогнуть. Гюльнара, женщина сорока лет, навсегда закрыла глаза. По поселку погибло четверо, но множество людей получили ранения разной степени тяжести.
Микроавтобус «Скорой» уже стоял у соседнего дома. Да, сегодня в поселке медицинская помощь требовалась многим. Там мелькали белые халаты.
Возмущение жителей поселка не знало границ. Группы обозленных людей выкрикивали слова проклятий.
– Сволочи!
– Убийцы!
– Вы прячетесь, стыдясь показать свои шакальи лица! Вы только и можете, что обстреливать мирные поселки!
Рауф Ибрагимов, купивший недавно машину, сейчас стоял у ворот, произнося все ругательства, которые знал. «Опель», купленный им каких-то десять дней назад, уже не подлежал восстановлению. Взяв соседа за руку, Рауф тыкал в груду железа пальцем, задавая один и тот же дурацкий вопрос:
– И кто мне заплатит за это?
Машина у Рауфа не была застрахована, и надеяться ему, понятно, было не на что. Это приводило его в состояние, граничащее с исступлением. Бормоча ругательства, он поднимал то осколок стекла, то искореженную дверь и бестолково хлопал глазами, начиная понимать, что в ближайшие годы новое авто ему явно не светит.
Доктор «Скорой помощи» занимался своим делом, бинтуя раны тем, кто имел несчастье подвернуться под миномет. На первый взгляд этот турок мало соответствовал своей профессии – грубый мужчина неприятной внешности. Он настолько густо зарос волосами, что только узкий лоб и глаза оставались свободными от зарослей.
Еще со времен армяно-азербайджанского конфликта Анкара негласно переправляла в Баку «гуманитарную» помощь различной скорострельности и калибра, а также военных советников. Согласно международным нормам, теперь поставки оружия и боеприпасов в зону конфликта категорически запрещены. За этим пристально смотрят иностранные наблюдатели – в случае нарушений можно и санкции ООН схлопотать. Но медики-волонтеры из Турции вполне могут присутствовать на азербайджанской территории – гуманитарную помощь никто не запрещал.
«Скорая помощь» в том же Азербайджане – структура сугубо частная. Подобные медицинские службы здесь существуют с конца 90-х. Все очень просто – берется подряд на медобслуживание определенной территории у государства, и за это получают деньги из бюджета. Хозяин предприятия, по слухам – отставной генерал, проживал где-то в Баку и на границе с Карабахом появлялся весьма редко. Да и что ему тут делать? Тем более, здесь работал гражданин Турции Хасан Керимоглу, который все решал на месте. Кроме этого микроавтобуса в районе действовало еще несколько неотложек.
– А чего это салон «Скорой помощи» уже закрыт? – хмыкнул сосед Фазиля. – Странно… Только начали работу и что – уезжать собираются?
– Видимо, там уже есть кто-то из пострадавших, – высказал предположение Аббасов.
Турок выложил бинты, лекарства и прочее на небольшой складной столик и делал перевязки на открытом воздухе. Сейчас он был занят перевязкой ноги мальчика лет семи. Тот плакал во весь голос. Его мать держала мальчугана за руки и пыталась успокоить.
Фазиль, глядя на потерпевшего, вдруг вспомнил свое. Он вздрогнул и украдкой вытер скупую мужскую слезу, пытаясь проглотить комок в горле. В свое время Фазиль, бывший участковый милиционер, пережил трагедию, которая не забывалась и не утихала, несмотря на прожитые годы.
Восемь лет назад вместе с женой и маленьким сыном Джафаром он ехал на своих «Жигулях» через Лачинский коридор. Тот день оказался самым страшным для семьи Аббасовых – машина подорвалась на мине. Жена Эсмира погибла мгновенно, сам же Фазиль чудом выжил. Израненный, он тогда с трудом добрался до своих. Его долго выхаживали врачи. Ожог на лице не давал забыть о том дне.
Кто тогда поставил мину – осталось неизвестным. Возможно, армяне, но вполне могли и свои. Дело было не в этом. Хуже всего – если не считать, конечно, смерть Эсмиры – оказалось исчезновение Джафара. После Фазиль все там облазил, но безуспешно. Возможно, мальчика при взрыве выбросило из машины, и он скатился в глубокое ущелье. А там со времен войны столько непохороненных…
Как бы то ни было, но Аббасов понимал, что сын погиб. Как раз на месте гибели, в нейтральной полосе, он соорудил сыну условную могилу, поставил скромный памятник в виде обелиска. Большой камень он обтесал своими руками, выбив на нем и соответствующую надпись. Вообще-то мусульмане особо за могилами не ухаживают, но за годы нахождения в СССР в Азербайджане привились и некоторые европейские традиции. Фазиль понимал это как обустройство места, куда можно было бы ходить. К сыну.
Голоса вывели Фазиля из задумчивого состояния.
– …Да эти армяне – вообще не люди! – распинался Керимоглу, закончив перевязку очередной жертвы. – Их же вместе с евреями во всем мире ненавидят. Мало их в 1915 году выселили. Мало того что они оккупировали наши исконные земли. Но им же все мало. Они не могут жить как нормальные люди. Нет, их остановят только танки. Слава богу, мы эту проблему у себя еще сто лет назад решили. А иначе было бы то же самое, что и у вас.
– А я вот как-то сидел в Ростове в ресторане и познакомился с армянами, – произнес Фазиль, у которого оснований не любить их имелось более чем достаточно, – мне от их столика бутыль коньяка прислали, я тем же ответил…
– Ну и что? – непонимающе уставился на него турок. – К чему это ты?
– Нет, поначалу мы друг на друга зверем смотрели, да, – вспоминал Аббасов, – а потом, слово за слово, разговорились. И оказалось – очень приличные люди. Они сами и говорят: мол, войну наши придурки спровоцировали! А я говорю – нет, это были наши придурки! Те, кому наплевать на простых людей, те, кто подсчитывает барыши от людских несчастий. Потом выпили за дружбу, за Кавказ, за Арцах-Карабах… Соседи, понимаешь, а с соседями надо жить в мире!
Керимоглу раздраженно фыркнул. Слушая Аббасова, он надувался, как индюк, и было видно, что ему это явно не по нраву.
– Ничего ты не понимаешь! – Он хлопал себя по коленям, едва не лопаясь от возмущения. – Они на таких вот простачков и рассчитывают. Вчера они у вас Карабах отобрали, а завтра армянские танки и в Нахичевани будут!
– И правда, Фазиль, – кивнул сосед Аббасова, – армяне – наши враги, и как ты можешь их защищать? Я знаю тебя как человека хорошего, но слушать от азербайджанца такое – это…
– Я вообще не понимаю – что делает наша армия? – подключился еще один из пострадавших.
У Али Мирзоева в доме выбило стекла и пробило крышу.
– Надо отвечать тем же! – решительно заявил он. – У меня сын служит в армии, и я расскажу ему, что творят армяне!