Баков усмехнулся.
— Да… богатырь… — Он постучал себя в грудь. — Действительно, погибает… грудная жаба — и ни одного модного врача, который берется довольно безуспешно ее лечить.
— Вот письмо мистера Холмстеда. Не откажите в любезности прочесть его. Я осмелился вести с ним переписку от вашего имени.
Баков покачал головой, взял письмо и быстро пробежал глазами.
— Ну, вот что, господа почтенные. Сейчас я выставлю на стол угощенье. От спирта в тайге отказываться нельзя. А вы, дорогой мой Иван Алексеевич, рассказывайте… все рассказывайте, и прежде всего про нашу физику. Что там нового. Поддержана ли кем-нибудь моя гипотеза о существовании трансурановых элементов?
— М-да… — Кленов сидел на лавке, так и не сняв пальто; шляпу он положил рядом. — Ваша гипотеза о трансурановых радиоактивных элементах вызвала всеобщий интерес. У вас немало последователей. Некоторые из них, осмелюсь огорчить вас, готовы оспаривать ваш приоритет…
— Ну и черт с ним, с приоритетом! Была бы лишь науке польза.
— Какой вы русский человек, право, Михаил Иванович! — улыбаясь, сказал Кленов.
Баков усмехнулся и поставил на стол бутылки, хлеб и еще какую-то снедь.
— Наиболее сенсационным событием 1913 года надо считать открытие голландским физиком Камерлингом Оннесом явления сверхпроводимости…
— Как, как? — остановился с откупоренной бутылкой в руке Баков.
— Если электрический проводник — скажем, свинец — заморозить в жидком гелии до температуры, близкой к абсолютному нулю, то всякое электрическое сопротивление мгновенно исчезает.
Баков тяжело опустился на скамью, налил дрожащей рукой спирта в стакан и одним духом выпил его.
— Повторите! — потребовал он.
Кленов обстоятельно рассказал о сверхпроводимости.
— Ходя, пей! — приказал Баков проводнику. — Если бы твоя башка понимала, что он тут говорит, ты бы колесом прошелся по избе.
— Моя мало-мало ничего не понимай, — закивал головой проводник и подобострастно принял из рук Бакова стакан.
— Явление сверхпроводимости очень мало изучено, Михаил Иванович. Едва увеличивается магнитное поле, как сверхпроводимость мгновенно исчезает…
Двое ученых оживленно беседовали о физике, а проводник-кореец, очевидно захмелев, сидел, привалившись к стене, и похрапывал.
— Черт возьми! — вскочил с лавки Баков. — Если вы думаете, что ваш профессор только тянул здесь бечеву, то вы заблуждаетесь, господин Кленов. Не угодно ли взглянуть? — И он положил перед Кленовым выцветшую любительскую фотографию.
— Что такое? — внимательно разглядывая снимок, спросил Кленов.
— Я думал, что был единственным исследователем района падения Тунгусского метеорита, о чем и писал вам, голубчик. Однако я ошибся. Вот такое существо я встретил в запретном месте, куда не покажется ни один тунгус… Вблизи вот от этого мертвого, стоячего леса. — И он положил на стол еще несколько фотографий поваленной тайги.
— Кто же это такой? — спросил Кленов, рассматривая первый снимок.
— Не такой, а такая. Всмотритесь.
Кленов видел на фотографии утесы, белую пену горной речушки, черные камни, у которых вздымались буруны, и остроносую лодчонку-шитик с высокими бортами. В лодке стояла, управляя веслом, женщина с развевающимися волосами. На ней была лишь набедренная повязка.
— Это что? Негатив? Почему она черная? — поинтересовался Кленов.
— Это позитив, милейший! Она чернокожая.
— Ничего не понимаю, — признался Кленов. — Откуда здесь, в тайге, чернокожие? К тому же она, как мне кажется… очень рослая.
— Боюсь, что я не достал бы ей до плеча. А волосы у нее огненные, рыжие, как моя борода…
— Простите, но какое отношение это имеет к физике?
— Быть может, не меньшее, чем остальные фотографии… Но об этом потом. Итак, бежать? Бежать в Америку, к Холмстеду? Исследовать сверхпроводимость или искать трансурановые элементы, черт возьми!
Баков встал и прошелся по горнице. Он взъерошил бороду, потом потер руки.
— Бежать! — убеждающим тоном повторил Кленов. — И как можно быстрее. Кэд проведет вас через границу…
— Быстрее? Не могу, голубчик. Мы с вами должны прежде повидать эту чернокожую… Уверяю, она имеет отношение к физике.
Кленов стал нервно теребить бородку. Его водянисто-голубые глаза выразили неподдельное отчаяние.
— Что мне с вами делать?
— Готовиться в поход! Мы выедем немедленно. Кэд останется здесь, а я достану тунгуса Лючеткана с верховыми оленями.