– Я итак догадываюсь, – прошептала я в ответ.
– А теперь знаешь наверняка.
Дэвид отстранился от меня, но я видела. что он доволен собой.
– Они же заметят! – возмутилась я.
– Что заметят? Что здесь очень непостоянная погода?
Когда слово взяла Айгуль, высь ожидаемо посерела. Но самые мрачные чувства ко мне питал Вадим Стародубов. Во время поздравления сына директрисы, небо затянуло мрачными тучами и даже сверкнула молния. Похоже, Вадик относился ко мне серьёзнее, чем мне всегда казалось, и сейчас страшно злился.
Впрочем, праздника это не испортило. Тут же слово перехватила учительница французского Кристина, небо очистилось, и вновь засияло солнце.
Но самое странное произошло, когда ко мне во всеуслышание обратился Дэвид. По небу пробежала световая рябь. А после и вовсе словно засияло северное сияние. Завороженные гости не знали, куда смотреть, вверх или на нас.
– Я счастлив, что ты выбрала меня, – сказал муж. – Обещаю, что никогда тебя не подведу.
Собственно, это все, что он сказал. Но у меня перехватило спазмом горло. Постаравшись взять себя в руки, глядя в тёплые карие глаза, ответила, как тогда в кафешке:
– Я тебя тоже люблю.
И вряд ли это изменится.
***
Утренняя прохлада нежно касалась моего лица, протягивая тоненькие пальчики из открытого окна. Билась на ветру листва, назойливо лаяла соседская собака. Ни я, ни Крэйзи не обращали на это внимания. Мы смотрели в одну сторону: на одетого в одни джинсы большого мужчину у плиты, колдовавшего над сырниками. В каштановых волосах Дэвида переливались солнечные блики. Мне хотелось подойти и прижаться к тёплой обнаженной спине мужа. Пса интересовало содержимое сковородки. Но мы оба старались не проявлять нетерпения. Однако победителем по невозмутимости был Умберто. Он лежал, заблокировав дверной проём, и демонстрировал полное безразличие к тому, что происходит на кухне.
После свадьбы мы купили небольшой одноэтажный дом в обыкновенном пригородном районе среди таких же простых поместий с палисадниками, заросшими жасмином и вишнями. Наш двор не поражал размерами, никаких бассейнов и фонтанов, но в нем нашлось место для двух беседок. Одна – с мангальной зоной, царство мужа, вторая – местами заляпанная разноцветными пятнами, с большим ларём, в котором хранились мольберты, чемоданчики с красками и прочими моими сокровищами.
Дэвид установил свои строгие правила, с которыми я целиком и полностью соглашалась, главное из которых гласило – вход в наши владения только через калитку. Теперь нельзя было зайти в спальню и увидеть развалившегося на нашей кровати Сауда или, встав ночью по нужде, застукать Дэна, таскающего еду из холодильника. Внезапно выяснилось, что все эджеры имеют мобильные телефоны и прекрасно умеют с ними обращаться. А еще, как и все нормальные люди, перемещаются на автобусах и автомобилях. Но, даже, если они этого и не делали, в наш дом они входили только после звонка и после того, как им откроют входную дверь.
Я вдыхала сладкий запах сырников и понимала, что в любой момент могу вывалиться из этой пронзительно прекрасной реальности и, по зову проводника, оказаться посреди бушующего океана или в подземной пещере в кромешной тьме, прислушиваясь к стуку капель, тяжело падающих сверху. Я знала об этом и была уверена, что хотя и научилась отказываться от внезапных вызовов, не откажусь спасти чьи-то жизни ради того, чтобы остаться в этом счастье рядом с моим мужчиной и с собаками. Потому что я обязательно вернусь. Потому что мне есть куда и к кому возвращаться.
КОНЕЦ
Конец