– Как ты уже поняла, любимая, после похода к источнику желаний парень свататься не прибегал, – продолжал Аргам. – Тогда девушка с помощью светопада шла окольными путями: уменьшала нос или увеличивала, ну, сама понимаешь. Тогда, может быть, ей и удавалось заманить парня. Но характер ее от этого не менялся, трудолюбия и покладистости не прибавлялось, вот, помыкавшись с красоткой, молодой человек и возвращался к своей невзрачной, но любимой и нежной невесте. И стоило ли на это все тратить волшебную силу светопада?
Правители решили, что арагамцам и пары раз в год на исполнение желаний достаточно. Населению проход к светопаду открывался в праздник сбора урожая и на день рождения эмира. Все подходы к потоку света тщательно охранялись, а если кто и умудрялся прорубать новые тропы, то это быстро вычислялось по непомерному увеличению благосостояния нарушителя, и тут же жестко пресекалось.
– Но ты-то не ограничен в желаниях? – спросила я «мужа».
Вспомнила площадку, на которой под надежной охраной мы приблизились к потоку. Там был обустроен широкий помост, выдававшийся со скалы, который выглядел, как красивый балкон с надежным ограждением, королевский подход к заветному источнику. Простой люд доставал до волшебного света с менее комфортабельных и безопасных площадок, расположенных ниже.
– Конечно, я имею неограниченный доступ к светопаду, – довольно сообщил эмир. – И моя жена будет иметь такую же возможность. Любовь моя, я не шутил, когда говорил, что у тебя будет все, что не пожелаешь.
Меня эта перспектива мало обрадовала. О равноправии на Арагаме не слыхивали. А где, собственно говоря, о нем слыхивали, об этом самом равноправии?
31. Выбор
Я посмотрела в зеркало. На мне было надето величественное бордовое платье с россыпью драгоценных камней, длинные рукава, расширенные книзу, благородный вырез, высокая прическа. Да, именно так должна выглядеть правительница. Уже через час мне предстояло предстать перед «моим» народом. Мне кажется, я и сама изменилась, выпрямила спину, холодная уверенность в глазах.
Стук в дверь отвлек от самолюбования.
Склонив голову, вошла Ариса. Опять пришла скандалить? За ней вошло несколько высоченных, вооруженных для зубов мавров. Это что сейчас будет, покушение на жену эмира? Я замерла.
– Моя правительница, эмир прислал несколько драгоценностей, выберите на ваш вкус. Он наденет понравившееся вам ожерелье перед выходом к народу. Наш повелитель представляет вам полную свободу во всем, даже в выборе украшений для торжества.
В ее голосе сквозило ехидство? Или это самовнушение?
Мавры раскрыли бархатные шкатулки, в которых переливалось и мерцало что-то немыслимое. Такой красоты никогда не видела! Рассматривать это все можно было, как в музее, целый день. Сделала над собой усилие, ткнула в первую попавшуюся коробочку, кажется, это было рубиновое колье. Подняла голову. Эту шкатулку держал тот самый мавр. Он белозубо улыбнулся. От этой улыбки меня продрало, словно морозом по коже.
– Левый коридор – вечные искания, правый – безмятежное правление, – тихо произнес он.
– Что? – одними губами спросила я.
Мне даже показалось, что все просто послышалось.
– Прекрасный выбор! – провозгласила Ариса. – Наша правительница выбрала самое недорогое колье. Она будет рачительной хозяйкой Арагамы.
Вот это недорогое? Еще бы сказала: бюджетное. Это было испытание какое-то? Я продолжала смотреть на чернеющего надо мной, как скала, мавра.
– После коронации уже ничего нельзя изменить. Левый – испытания и искания, правый – покой и благоденствие, – повторил он, поклонился и вместе с со своими собратьями пошел на выход.
– Ариса, – сказала я после того, как двери закрылись. – Что ты имела в виду, когда говорила про «сладкую смерть»?
Мне показалось, что девушка сама хочет объясниться.
– В твоем мире все прекрасно? – ответила она вопросом.
– Нет, – честно призналась я. – По-разному. Бывает хорошо, бывает просто отвратительно.
Ариса кивнула, словно ждала именно такого ответа:
– А у нас неизменный элизиум. Всегда. Люди живут, ожидая, что их подпустят к источнику загадать очередное желание. Других стремлений мы не имеем. Зачем что-то пытаться изменить? Твой прадед пас коров, и ты будешь таким же. Разве нужно пытаться стать кем-то другим, изобретать что-то новое, как-то совершенствовать жизнь? Арагама вот уже несколько сотен лет замерла в своем развитии, словно муха в янтаре. Разве это нельзя назвать «сладкой смертью»?