Я машу рукой в сторону двух мраморных постаментов, находящихся в зоне видимости. Пантера понимает меня, бросается всем телом на узкий мраморный столб, но камень, на котором трепещут оранжево-коричневые языки пламени, сильнее. Что там Романа сказал, что могу достать вещи только из этого мира? Когда мы шли между домов, видела на одной из грядок у дома странные овощи, я еще подумала, что это кабачки, но формой, напоминающие регбийные мячи.
Одно усилие воли, и передо мной целая груда желтоватых «мячей». Поднимаю первый и со всех сил впечатываю в голову проявившемуся рядом Роману. Тут же начатое мной довершает бросившийся на него Крэйзи. Второй овощ летит в ближайший огонь, третий гасит языки пламени на следующем постаменте. Три броска, три цели: голова, огонь, огонь. Я ж стрелок, вашу мать, и никогда не промахиваюсь! Было бы чем стрелять.
Но гордо расправить плечи не успеваю. Слышу громкий вопль. Крэйзи катается по земле, словно Алтуфьев бьет его током. Хватаю очередной овощ и вновь запускаю в бывшего парня. Тот на сей раз отбивает снаряд, но отвлекается от моей пантеры. Я понимаю, что силы неравные.
– Девочка моя, все предрешено, покорись! – тяжело дыша, рычит Роман.
Нет, за свою «собачку» я убью кого угодно. Стискиваю зубы, лихорадочно соображая, как нанести Алтуфьеву больший урон. Вдруг в поле моего зрения попадает рыжее чудовище. Роман тоже замирает.
Неспешно, словно раздумывая, в нашу сторону движется самый свирепый на свете зверь. Огромный, чуть ли не с лошадь, вепрь-переросток поблескивает крошечными, налитыми злобой глазками, из нижней челюсти торчат желтоватые клыки, из пасти течет слюна. Ужасная башка переходит в похожий на горб загривок, раздвоенные копыта стучат по ровным плиткам двора. Эта гора мускулов так ужасна, что я готова спрятаться за только что издевавшегося над Крэйзи Романа. Между тем, вепрь постепенно набирает скорость, направляясь в нашу сторону. Даже Алтуфьев теряется на доли секунды, а огромный свин вдруг резко меняет направление и сбивает мраморный столб, с которого я недавно сбила огонь. Постамент ломается, как спичка, только мелкие камушки летят во все стороны. А поросенок-переросток уже ломает второй столб. Смутная догадка всплывает в моем воспаленном мозгу:
– Пончи?
55. Отчаяние
Похоже, в этот мир просочилась еще одна муха. Нет, две. Пока я, как зачарованная, смотрю на беснующуюся в своей истинной ипостаси Пончи, крушащую постаменты розы ветров, замечаю нового героя – белого, вернее, белоснежного медведя. Мои друзья смогли переправить сюда свои созверья на помощь. Теперь, когда роза ветров разрушена, появление здесь Дэна и Дэвида просто вопрос времени.
Умберто бросается на Романа, роняет его на землю, прижимает лапой. Алтуфьев извивается, но почему-то под давлением зверя не может телепортироваться. Видимо, медведь Дэйва не так-то прост.
Слышу слабый стон, опускаюсь перед лежащим Крэйзи. Он с трудом поднимает голову, кладет ее мне на колени.
– Малыш, как тебе помочь? – слезы капают на черную мягкую шерстку, руки трясутся, но я не знаю, что ими делать.
Крэйзи силится открыть глаза, я физически ощущаю, как ему больно. Трогаю маленькие уши, медленно веду рукой по сжимающемуся от спазмов телу. Я же эджер! Мне даже под огромной розой ветров удалось переместиться на несколько десятков метров. Здесь, где перемещения невозможны! Неужели я не могу что-то сделать, чтобы помочь другу? Запрокидываю голову вверх, гляжу в слепящее бездонное небо.
– Пожалуйста, пожалуйста! – шепчу, глотая слезы. – Помогите, хоть кто-нибудь!
Нет, это так не работает. Я должна четко представить, кто мне нужен. Ветеринар с большим чемоданчиком? Скорая ветеринарная помощь? Ничего не происходит. Закрываю глаза, сжимаю в руке черную шерсть.
– Пожалуйста!
– Отодвинься! – слышу грубое, но спасительное.
Ошарашенно открываю глаза. Передо мной тот, кого я совершенно не ожидала увидеть. Ларс опускается рядом с нами, осторожно приоткрывает глаз моего зверя.
– Ясненько, – говорит, как заправский доктор.
Дает Крэйзи понюхать что-то, что спрятано у него в кулаке. Потом смело разжимает ему пасть и начинает туда лить воду из маленькой бутылочки. А может быть это и не вода?
– Не реви, – паренек кладет мне руку на плечо, задорно, по-мальчишески, улыбаясь. – Этот урод его сильно шарахнул. Ну ничего, оклемается твой пёсик.
Словно в подтверждение слышу вопль:
– Убери с меня его! Ника!
Алтуфьев уже визжит, прижатый Умберто, белый медведь для усиления эффекта скалит клыки и ставит на грудь бывшего вторую когтистую лапу с черными подушечками. Как он до сих пор его совсем не раздавил. Я вздрагиваю, сдерживаю в себе желание подойти к Роману и отпинать его ногами. Крэйзи важнее.