Мне не забыцца песні той даўняе вясны:
— На Мурамскай дарожцы стаялі тры сасны...
Хадзілі мы, спявалі, і з песняй ты цвіла.
Александрына, помніш, якою ты была?
Цяпер магу прызнацца, тады пачаў кахаць,
Цябе з ніякай кветкай не мог я параўнаць...
Неожиданно в середине дня первый секретарь ЦК появился в театре Янки Купалы в канун 50-летия Национального академического. Шла репетиция «Амнистии» Николая Матуковского. Тихонько, как рядовой зритель, присел в партере, чтобы никому не мешать. Актеры увидели знаменитого соседа и остановили представление. Он приветливо сказал:
— Продолжайте, продолжайте.
Режиссер спектакля произнес:
— Да мы, Петр Миронович, собственно, уже и закончили.
Машеров подошел к сцене и, опираясь на спинку кресла, с присущей ему улыбкой спросил:
— Ну что, купаловцы, как собираетесь праздновать юбилей?
Появившиеся в зале директор театра Иван Михалюто и парторг Зинаида Броварская начали излагать программу. Петр Миронович их деликатно остановил:
— О ней мне все известно. Мероприятия вы наметили обширные. Но я хочу знать, что может Центральный Комитет партии для вас сделать? Конечно, будут награды. Я дал указание министру культуры выдать всем работникам премии в размере оклада. И приглашаю труппу на правительственный ужин во вторник, когда у вас будет выходной. Согласны?
Все дружно зааплодировали.
Спустя годы актер Юрий Сохарь в книге «Светлая печаль» писал:
День выдался сухим и теплым, хотя на дворе был конец ноября. Небольшими группами, а то и в одиночку, гордо подходили мы к Дому приемов. Нас встречали люди в штатском, внимательно посмотрев на тисненные золотом именные приглашения, вежливо пропускали дальше. В холле с нас бережно сняли верхнюю одежду, и мы оказались в большом зале, ярко освещенном роскошными люстрами и бра. Столы, стоявшие буквой «П», уже были накрыты, предполагался фуршет. Вдоль сцен выстроились ряды красивых девушек в национальных костюмах. Тихо играла музыка: здесь работали талантливые режиссеры.
Ровно в 17-00 музыка умолкла, и из боковой двери вышел Машеров, ведя за собой всех членов Бюро ЦК, которых мы приветствовали бурными аплодисментами. Петр Миронович произнес «нараспев» короткую речь, поздравил с юбилеем, пожелал всем здоровья и предложил тост за процветание театра. Угощали «по-богатому».
Машеров шел по рядам и пожимал актерам руки, иногда останавливался и о чем-то разговаривал — так он отдавал дань уважения купаловцам.
После приема мы побрели в Дом актера. Гудевшей там братии эмоционально рассказывали о прошедшем мероприятии «у Мироновича».
Не оставалось в долгу руководство республики и перед художниками. Петр Миронович распорядился построить для них квартиры с мастерскими на улице Сурганова. А на улице Некрасова по его указанию возвели прекрасное здание творческих мастерских Академии искусств.
От мастеров кисти требовал одного: чтобы написанные ими картины, портреты воспринимались сердцем, служили эстетическому воспитанию белорусов.
В живописных холмистых Раубичах возвели несколько трехэтажных домов, в которых выделили для ста ученых и писателей небольшие скромные дачи.
Нельзя не согласиться с мнением поэта Геннадия Пашкова: к удачливым в творчестве коллеги относятся предвзято. Это в полной мере ощутил на себе патриарх белорусской литературы Алесь Савицкий. Вышедший в журнале «Полымя» его роман «Тры непражытыя дні» — сильное с художественной точки зрения произведение. Тем не менее оно вызвало бурю в прессе. Известный критик Алесь Мартинович вспоминал: «Знайшліся “цнатліўцы”, якім вельмі не спадабалася, як на той час смела вырашае аўтар тэму кахання. На сённяшні дзень, дык у “Трох непражытых днях” нічога крамольнага і не было. Падумаеш, галоўныя героі свабодна выяўляюць пачуцці. I зусім не ханжы яны, а звычайныя людзі, якім хочацца чалавечага шчасця, узаемнасці, якіх палохае адзіноцтва».
Тогда Савицкий работал заведующим сектором литературы ЦК КПБ. Завистники стремились насолить ему побольше. Чтобы их не дразнить, Алесь Онуфриевич написал письмо Машерову, в котором изложил свой взгляд на сложившуюся ситуацию и попросил об отставке.
Что же было дальше? Об этом можно узнать из книги пи «Сонца на ўсіх адно», которую он вручил мне с дарственной надписью: «Шаноўны Уладзімір Паўлавіч! Няхай заўжды над тваёй жыццёвай дарогай свеціць сонца, а на кожным скрыжаванні пані Удача ўсміхаецца ласкава. 3 паклонам партызанскім Алесь Савіцкі». Вот небольшой фрагмент.
Калі ў часе гаворкі — а яна ішла да поўначы — у кабінет зазірнуў другі сакратар, Машэраў сказаў: