"Мои предварительные выводы раскрыли страшный сон картографа. Среди членов дивизии несомненно были настоящие советские русские, но с ограниченным временем и без соответствующих ресурсов, надлежащая проверка была невозможна, а любая попытка разоблачить «военных преступников» была бы фарсом. Поэтому я порекомендовал рассматривать украинские формирования, как единое целое и, поверив им на слово, всех членов дивизии классифицировать как граждан Польши из польской Галиции."
Несмотря на трактовку Ваффен СС «Галичина» дивизией, которая официально состояла из западноукраинских галичан, а, следовательно, никак не граждан Советского Союза, британские власти позволили советской репатриационной миссии осуществить собственную проверку дивизии. Задачей репатриационной миссии было найти доказательства, которые бы указывали на причастность дивизии к военным преступлениям, или доказать, что среди членов «Галичины» были советские граждане.
Члены советской репатриационной миссии сами часто происходили из Галичины и говорили на украинском, а не на русском, что должно было вызвать большее доверие к миссии. В своей статье Хиллс так описывает появление советской репатриационной миссии:
"Когда советская команда, под руководством генерала Васильева и полковника Яковлева, зашла в клетку, целая украинская дивизия, выставлена на инспекцию, молча наблюдала за ними. Майор Федоров посмеялся над тоненькими бивуак-палатками, в которых спали на земле тысячи худых, загорелых мужчин в потертой форме, а также с полевых кухонь в британском стиле и пайков. Генералу Васильев дали попробовать черпак супа и он спросил, есть ли какие-то жалобы. Жалоб не было. И действительно, жуткая тишина присутствующих мужчин показалась мне необычной и многозначительной. Это было испытание воли: советская военная машина не просто столкнулась с несколькими тысячами невооруженных, но решительных мужчин, но и с испытанием собственной репутации".
Лагерь в Римини, в отличие от лагеря в Белларио, был намного лучше оборудован для принятия более 8 тыс. украинцев. Дивизионники делали все возможное для улучшения своего пребывания в лагере. Они создали так называемый «народный университет» и выпускали информационный бюллетень с доступной информацией и слухами, которые распространялись о ситуации в Украине, которая теперь была полностью в составе СССР. Эти действия способствовали созданию определенного нарратива, который использовался как самими дивизионниками, так и британской комиссией по проверке беженцев, изображая членов дивизии, как людей заинтересованных в обучении и восстановлении своей жизни. На смену образу пленных врагов, членов Ваффен СС, пришел образ миролюбивых, трудолюбивых мужчин, угнетенных советской властью. Их будущее оставалось неопределенным: данные о возможном освобождении из лагеря «СЭП» в Римини не поступали и дивизионники, не имея информации о точных критериях принудительной репатриации, боялись возможного повторного визита советской репатриационной миссии и дальнейшего насильственного возвращения в СССР.
Как утверждают сами дивизионники, другим фактором, который помог им избежать репатриации, была регулярная коммуникация с Ватиканом. Дивизионников посещали священники из Рима, а иногда и епископ Бучко, Апостольский делегат украинцев-католиков в Западной Европе. Эти визиты приносили информацию об изменениях в политической ситуации в СССР и решениях, которые могли повлиять на судьбу дивизионников, а присутствие епископа повышало моральное состояние солдат и, вероятно, положительно повлияло на отношение к ним британских военных, ведь римское духовенство трактовало дивизию «Галичина» как своих подопечных. Поскольку Международная организация по делам беженцев (International Refugee Organization) не сочла дивизионников имевшими право на получение пособия (ведь их классифицировали, как вражеский персонал, сдавшийся в плен), Центральное Украинское вспомогательное Бюро (Central Ukrainian Relief Bureau, далее ЦУВБ) обратилось за помощью в деле дивизии в Ватикан. В ноябре 1946 года представители ЦУВБ встретились с апостольским делегатом в Лондоне с просьбой, чтобы Папа Римский вмешался в решения, касающиеся дивизии: