Елена. (встает). Так и будет?
Домин. Так и будет. Не может быть иначе. Прежде, правда, произойдут, быть может, страшные вещи, мисс Глори. Этого просто нельзя предотвратить. Зато потом прекратится служение человека человеку и порабощение человека мертвой матерней. Никто больше не будет платить за хлеб жизнью и ненавистью. Ты уже не рабочий, ты уже не клерк, тебе не надо больше рубить уголь, а тебе — стоять за чужим станком. Тебе не надо уже растрачивать душу свою в труде, который ты проклинал!
Алквист. Домин, Домин! То, о чем вы говорите, слишком напоминает рай. Было нечто доброе и в работе, Домин, нечто великое и в смирении. Ах, Гарри, была какая-то добродетель в труде и усталости!
Домин. Вероятно, была. Но мы не можем считаться с тем, что уходит безвозвратно, если взялись переделывать мир от Адама. Адам! Адам! Отныне ты не будешь есть хлеб свой в поте лица, не познаешь ни голода, ни жажды, ни усталости, ни унижения. Ты вернешься в рай, где тебя кормила рука Господня. Будешь свободен и независим и не будет у тебя другой цели, другого труда, другой заботы, как только совершенствовать самого себя. И станешь ты господином всего творения…
Бусман. Аминь.
Фабри. Да будет так.
Елена. Вы совсем сбили меня с толку. Я глупа! Девчонка! Но мне хотелось бы… хотелось бы верить в это.
Галль. Вы моложе нас, мисс Глори. Вы дождетесь.
Галлемайер. Обязательно. Мне кажется, мисс Глори могла бы позавтракать с нами.
Галль. Разумеется! Домин, просто ее от всех нас.
Домин. Окажите нам эту честь, мисс Глори!
Елена. Но ведь… Как же я…
Фабри. А мы — от имени Лиги гуманности.
Бусман. И в честь ее.
Елена. О, в таком случае… пожалуй…
Фабри. Ура! Мисс Глори, извините меня, на пять минут…
Галль. Pardon…
Бусман. Господи, мне же надо каблограмму…
Галлемайер. Тысяча чертей, я совсем забыл…
Все, кроме Домина, поспешно ухолят.
Елена. Почему все ушли?
Домин. Отправились стряпать, мисс Глори.
Елена. Что стряпать?
Домин. Завтрак, мисс Глори. Нам готовят пищу роботы, но так как у них нет вкусовых ощущении, то получается не совсем… А Галлемайер прекрасно жарит мясо, Галль умеет делать особенный соус, Бусман специалист, но омлетам…
Елена. Боже мой, вот так пир! А что умеет делать господин… архитектор?
Домин. Алквист? Ничего. Он только накрывает на стол… А Фабри — тот достанет немного фруктов. Скромный стол, мисс…
Елена. Я хотела вас спросить…
Домин. Я тоже хотел спросить вас об одной вещи. (Кладет свои часы на стол.) У нас пять минут времени.
Елена. О чем вы хотели спросить?
Домин. Виноват — спрашивайте первая.
Елена. Может, это глупо с моей стороны, но… зачем вы делаете женщин-роботов, если… если…
Домин. …если у них… гм… если для них пол не имеет значения?
Елена. Да.
Домин. Понимаете, существует спрос. Горничные, продавщицы, секретарши… люди к этому привыкли.
Елена. А… а скажите, роботы-мужчины… и роботы-женщины — они друг к другу… совершенно…
Домин. Совершенно равнодушны, мисс. Нет ни малейших признаков какой-либо склонности.
Елена. О, это ужжасно!
Домин. Почему?
Елена. Это… это так неестественно! Прямо но знаешь — противно это или… им можно позавидовать… а может быть…
Домин. …пожалеть их?
Елена. Да, скорее всего! Нет, молчите! О чем вы хотели меня спросить?
Домин. Я хотел спросить, мисс Глори, не согласитесь ли вы выйти за меня?
Елена. Как выйти?
Домин. Замуж.
Елена. Нет! Что за мысль?!
Домин. (смотрит на часы). Еще три минуты. Если вы не выберете меня, вам придется выбрать кого-нибудь из пяти остальных.
Елена. Боже сохрани! Почему?
Домин. Потому что все они по очереди сделают вам предложение.
Елена. Неужели они посмеют?
Домин. Мне очень жаль, мисс Глори, но кажется, они и вас влюбились.
Елена. Послушайте, очень прошу вас — пусть oни не делают этого! Я… я сейчас же уеду.
Домин. Вы не причините им такого огорчения… не отвергнете их. Елена?
Елена. Но ведь… не могу же я выйти замуж за всех шестерых!
Домин. Нет, но за одного — можете. Не хотите меня, возьмите Фабри.
Елена. Не хочу!
Домин. Доктора Галля.
Елена. Нет, нет, замолчите! Я не хочу никого!
Домин. Остается две минуты.
Елена. Это ужжасно! Женитесь на какой-нибудь женщине-роботе.
Домин. Они не женщины.
Елена, О, вот что вам надо! Вы, наверное, готовы жениться на любой, которая сюда приедет.
Домин. Их много перебывало тут, Елена.
Елена. Молодых?
Домин. Молодых.
Елена. Почему же вы не женились ни на одной из них?
Домин. Потому что ни разу не потерял головы. Только сегодня. Сразу — как только вы подняли вуаль.
Елена. (помолчав). Я знаю.
Домин. Остается одна минута.
Елена. Но, господи, я не хочу!
Домин (кладет ей обе руки на плечи). Одна минута. Или вы скажете мне в лицо что-нибудь злое, и тогда я нас оставлю. Или… или…
Елена. Вы жестокий человек!
Домин. Это неплохо. Мужчина должен быть немножко жестоким. Так уж повелось.
Елена. Вы сумасшедший!
Домин. Человек должен быть слегка сумасшедшим, Елена. Это самое лучшее, что в нем есть.
Елена. Вы… вы… О боже!
Домин. Ну вот. Договорились?
Елена. Нет, нет! Прошу вас, пустите меня! Да вы меня ррраздавите!
Домин. Последнее слово. Елена.
Елена. (отбиваясь). Ни за что на свете! Ох, Гарри!
Стук в дверь.
Домин. (отпуская ее). Войдите.
Входят Бусман, Гaлль, Галлемайер в кухонных фартуках, Фабри с букетом, Алквист со скатертью под мышкой.
Домин. Ну, у вас готово?
Бусман. (торжественно) Да.
Домин. У нас тоже.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Гостиная Елены. Слева — задрапированная дверь в музыкальный салон, справа — в спальню Елены. Посредине — окна с видом на море и порт. Трюмо с безделушкам и стол, кушетка и кресла, комод, письменный столик с лампой. Справа — камин, по бокам его тоже лампы. Вся гостиная до мелочей обставлена в стиле модерн, с чисто женским вкусом.
Домин, Фарби, Галлемайер входят слева на цыпочках, неся и охапках букеты и корзины цветов.
Фарби. Куда мы все это денем?
Галлемайер. Уфф! (Складывает свой груз, потом широким жестом крестит дверь справа.) Спи, спи! Кто спит, тот по крайней мере ни о чем не знает.
Домин. Она вообще не знает.
Фабри. (расставляя цветы по вазам) Только бы сегодня не началось…
Галлемайер (расправляя цветы). Чёрт возьми, да замолчите наконец. Поглядите, Гарри, — правда, прекрасный цикламен? Новый сорт, мой последний, — «цикламен Helenae».
Домин. (выглядывает из окна). Ни одного судна, ни одного, ребята! Это очень, очень скверно.
Галлемайер. Тише! Как бы она не услыхала!
Домин. Она представления не имеет. (Судорожно зевает.) Хорошо ещё, «Ультимус» пришел вовремя.
Фабри. (оставляет цветы). Думаете, уже сегодня?
Домин. Не знаю. Как прекрасны эти цветы!
Галлемайер (подходит к нему). Это новые примулы. А там — мои новый жасмин. Тысяча чертей, я на пороге цветочного рая! Ты знаешь, мне удалось открыть изумительное средство для ускорения роста! Великолепные разновидности! К будущему году я произведу чудеса цветоводстве!
Домин. (оборачиваясь). Как вы сказали? К будущему году.
Фабри. Хоть бы знать, что в Гавре…
Домин. Тише!
Голос Елены. (за сценой). Нана!
Домин. Уйдем отсюда! (Все на цыпочках уходят через задрапированную дверь.) Из двери слева выходит Нана.
Нана. (прибирая в комнате). Экие неряхи! Язычники несчастные! Я бы их, прости меня господи…
Елена. (останавливается на пороге спиной к сцене) Застегни мне. Нана!
Нана. Ладно, ладно, сейчас. (Застегивает Елене платье.) Царь небесный, вот страшилища-то!
Елена. Ты о роботах?
Нана. Тьфу, я и называть — то их не хочу.
Елена. А что случилось?
Нана. Опять на одного накатило. Как пошел колотить статуи да картины, как заскрипит зубами… И на губах — пена. Начисто рехнулся, бррр! Похуже дикого зверя будет.
Елена. На которого же «накатило»?
Нана. На этого… как его… Имени-то — христианского у них нету. Ну, на того, из библиотеки.
Елена. На Радия?
Нана. Вот — вот. Господи Иисусе, до чего же они мне, противны! Пауком так не брезгую, как этими нехристями.