Ну да, видел. И тоже не раз поражался. А то, что здешние зверушки излишне умные, мы имели возможность несколько раз убедиться. Не удивлюсь, если кабаны, вараны, шакалы и ночные филины распространили округ новость, что по лесу путешествует шесть человеческих особей, с которыми нельзя связываться. И не факт, что все жуки погибли, парочка могла успеть спрятаться в кронах. Если уж они способны на создание высококачественной иллюзии, то донести нужные сведения до остальных имитаторов - гораздо проще.
- И неважно, что они маленькие, - продолжал рассуждать о жуках Леонид. – Они могут обладать коллективным разумом, который руководит выживанием целой популяции, а то и всего вида. Примеров уникальной разумности маленьких птичек – тоже хоть отбавляй.
Говорили мы на русском, нисколько не заморачиваясь незнанием этого языка нашими попутчиками. Те прислушивались с максимальным интересом, досадовали, что не понимают и пытались хотя бы частично догадаться о сути ведущегося диспута. Особенно девушки старались: то один вопрос зададут - отвлекающий, то другой - пытаясь проверить свои догадки. А так как ко мне следовало обращаться лишь в крайнем случае, то они наседали на заместителя командира. И в этом я видел два положительных эффекта: путь казался короче и мы понемножку практиковались в том варианте иранского, который существовал в мире Габраччи.
По этой теме у меня имелись некие предположения: в каждой грозди миров, язык почти одинаков. В нашей – превалирует поморский. В этой, чуждой для нас с Лёней – иранский. Так что предстоящие переговоры с обитателями города, скорей всего состоятся на родном языке семейства Свонхов.
Эти предположения мы с другом тоже обсудили, и он сразу выдвинул веский аргумент, пробивающий брешь в моих логических выкладках:
- Почему тогда на Земле столько языков? И все кардинально разные?
В самом деле, по поводу нашей родины оставалось только поражаться. В мире Трёх Щитов, даже попавшие туда фиг знает откуда людоеды, со своими летающими прихвостнями кречами – говорили на поморском. Все остальные тоже: жители мира Набатной Любви; их космические завоеватели гаузы, надсмотрщики, великаны валухи; спасённые жители мира Герчери; даже когуяры, выглядящие как прямоходящие коты-ягуары.
Мне лично и Найдёнову, наверное, повезло, что мы говорили на русском, очень сходном с поморским языком. Но откуда тогда на нашей Родине взялись папуасы Австралии? Жители Африки? Америки? Да и на самой Евразии – языков было не счесть.
Только и оставалось, что согласиться с мнением великого мэтра, напомнившего о некоторых теориях:
- Недаром говорится, что Земля – это чистилище для грешников с иных миров. Или – место экспериментов. Ты когда будешь в следующий раз общаться с Лобным Камнем, обязательно поинтересуйся. В его программах могут отыскаться сведения по этой теме.
- Вот сам и поинтересуешься, когда побываешь в Сияющем Кургане, - свалил я на него это хлопотное занятие. – Раз уж он всех наших порадовал гимном и посвящением в возможные хранители, то и тебя сия участь не минует. А я лично, постараюсь больше никогда в подобные строения не заходить.
- Почему?
- Ха! Да попросту надоели разные задания. Вроде интересные и даже нужные (пример: тебя спасти) но уж насколько хлопотные!..
- Но ведь интересно по другим мирам бродить?
- Конечно! Но я и без заданий побываю, где мне хочется. У меня уже огромный список составлен для предполагаемых путешествий и исследований.
- Всё равно придётся пойти к Лобному Камню, - напомнил Лёня. – Надо ведь за сделанное отчитаться…
- О чём отчитываться? – фыркнул я, останавливаясь на небольшом взгорке, откуда сквозь деревья уже можно было осмотреть небольшие фрагменты возвышающейся к небу крепостной стены. – Если я ещё тебя толком не спас, и не начал выполнять данное мне в категоричной форме задание… Ого! А стены-то – слишком странные… У меня такое впечатление, что это – монолитная скала. Никак не получается стыки рассмотреть.
Но долго стоять на месте и глазеть, не в силах присмотреться толком, мы не стали. Сразу же двинулись дальше. Мы уже давно двигались по довольно широкой прогалине, напоминающей дорогу. Ну разве что петляли, сворачивая с неё, обходя упавшие стволы, или островки густо поросшего кустарника. Но явно здесь в глубокой древности находилась транспортная артерия.
- Почему в глубокой? – рассуждал мой товарищ. – Достаточно ста, ста двадцати лет, чтобы любая дорога, проложенная среди леса, оказалась погребена под такими вот наслоениями. Да это и не столь важно… Меня другое волнует: мы почти у самых стен, а до сих пор не обнаружили малейшего следа от деятельности человека. Почему? Или жители вообще носа в заросли не кажут, или…
- …Или город вымер, - закончил я за него, оборванную фразу. – И как бы это ни цинично звучало, но в последнем варианте нам пришлось бы легче. Ни у кого ничего не надо спрашивать, ни получать разрешения, ни вникать в местные сложности, слабо разбираясь в здешнем языке. И так далее…
Найдёнов моего цинизма не одобрил. С его общительной натурой не получалось даже представить, что подобный город может оказаться без жителей. И как продолжение этого неприятного ряда: без зрителей, без поклонников и без фанатов циркового искусства. Но если всё-таки город мог оказаться безжизненным, то для этого варианта у моего друга сразу нашлось десяток предположений:
- Если все вымерли, то на улицах будут лежать скелеты? Или высохшие мумии? И если тут лютовала неведомая нам эпидемия, не заразимся ли мы сами? Может тогда вообще не стоит заходить за ворота? И если никого не осталось в живых, почему сюда не поселились иные люди? Ведь свято место пусто не бывает… К тому же во все времена есть такие рисковые люди, как искатели сокровищ. Вдруг они убоятся с нашей стороны конкуренции? Да и вообще: есть ли в городе сокровища? По идее – должны быть!
Последняя мысль его вдохновила больше всего. Хотя на все ссыпавшиеся на меня вопросы и предположения я пытался выдвинуть альтернативные варианты:
- Скелетов может и не быть, по причине имеющихся захоронений. А потом выжившие – могли покинуть город. Возбудители эпидемий вроде долго не живут, так что нам ничего не грозит. Войдём внутрь, там и разберёмся… А вот по поводу сокровищ… Хм! Они для нас не главное. Важней всего отыскать портал.
- Но если сокровища попадутся под руку случайно?
- Портал! Только портал! – настаивал я. – Поверь, места с сокровищами мне известны. Но том же Дне – хранилища с ценными украшениями, монетами и безделушками, чуть ли не в каждой башне имеются. Будем за ними как за грибами ходить. Про мир Бесконечного Козла – тоже можно только с восторгом рассказывать.
- Отлично! Но если мы уже здесь, то почему нельзя по данной теме хорошенько осмотреться? – не понимал моих сомнений Найдёнов. И я указал на стену, в которую мы упёрлись, выйдя из кущи густых зарослей кустарника:
- Потому что мне здесь не нравится. Эта гроздь миров - чужая, мои магические силы здесь не восстанавливаются. И в данном мире всё слишком странное. Видишь? Стена – скальной монолит. И такое впечатление, что это вырублено из гигантского горного кряжа. Причём порода, намного прочней, чем известный тебе гранит.
Произведение неведомых здешних мастеров поражало, восхищало и пугало одновременно. Это же надо какой техникой обладать, терпением и желанием, чтобы вырезать подобное величие из цельной горы?! А ведь высота данного творения достигала как минимум ста двадцати метров! Да и строгая вертикаль – казалась немыслимой.
Камень имел на себе следы шлифовки и на ощупь приближался по гладкости к полированному мрамору. Толщина стены не поддавалась измерению. «Око волхва» позволило мне просмотреть в глубину не далее полуметра. Но где бы я ни вглядывался - ни единого стыка или пустот внутри не обнаружил. Несколько напрягал и тот факт, что в пределах видимости пока ворота или какое-то подобие калитки тоже не просматривались.