Сергей пошел до угла, сел в автобус, приехал в гостиницу и получил номер люкс с ванной и туалетом.
В автобусе было прохладно и удобно. Администратор гостиницы милый и вежливый человек, а дежурная по этажу поинтересовалась, не прислать ли обед в номер.
Сергей поблагодарил ее, заперся и некоторое время ходил но комнате, посвистывая.
На круглом ночном столике стояла удивительная пепельница, грандиозное сооружение из бронзы, средневековый замок и ров, куда следовало сыпать пепел. Во рву лежало несколько поломанных спичек и обглоданная кость. Сергей взял кость и зафутболил ее прямо в окно. Потом он разделся, вынул из чемодана спортивный костюм, натянул его и сделал разминку.
— Паршиво мне, — сказал он вслух, но каким-то веселым голосом. — Я хочу погрузиться в пучину печали... Где-то я читал эти пошлые стихи.
Он вошел в ванную и открыл душ на полную силу. Странное чувство испытывал он: ему было грустно, но грусть эта была какая-то придуманная.
Тогда он закрыл душ и некоторое время стоял в тишине. Когда наступила тишина, он почувствовал усталость, она накопилась за несколько дней. Зажмурив глаза, он увидел ее, серые пласты в пахнувшем мыльной водой полумраке.
И эта усталость помогла, стало лучше, исчезли легкость и покой.
Комната была залита солнцем, с улицы слышались смех и голоса, а по коридору кто-то прошел, стуча каблуками.
Он опустил шторы и начал ходить из угла в угол, чтоб не заснуть, и все-таки заснул.
Кто-то постучал в дверь, и он совершенно неожиданно повял, что давно уже не шагает по комнате.
Кровать была очень удобная, низкая, дубовая, он лежал, погрузившись в подушки, и слушал, как стучат в дверь.
Спал он довольно долго, потому что за опущенными шторами уже был вечер, и на потолке мигал отблеск уличного фонаря.
В коридоре кто-то возился у его дверей, шумно дышал и, очевидно, пригибался, заглядывал в замочную скважину.
Сергей встал, открыл дверь и увидал очень высокого человека с крепкой морщинистой шеей и волосатыми ушами.
— Я вахтер в больнице, — сказал человек. — А в сорок четвертом я санитаром работал, в старой еще больнице, там теперь аптечный склад.
— Проходите, — сказал Сергей.
Сердце его билось короткими толчками.
Вахтер вошел в комнату, огляделся, потрогал зачем-то бронзовую пепельницу и сказал:
— Вы когда сегодня приходили, я поинтересовался, что за человек... Помню я это дело, как сегодня было. Женщина с пацаном... Женщина померла, я ее сам схоронил, — он заморгал ресницами, вынул из кармана громадную холстину, прижал ее к носу и издал громкий трубный звук.
— Садитесь, — сказал Сергей. — Я вам очень признателен... Вы садитесь.
— А чего сидеть? — сказал вахтер. — Пойдемте на воздух, я вам все подробно сообщу.
Накрапывал дождь, но было очень тепло и улицы были полны гуляющих.
Где-то впереди, шипя, взлетело и лопнуло несколько ракет.
— Это в парке, — сказал вахтер, — там гуляние... Пиво там всегда хорошее.
— Я хочу памятник поставить, — сказал Сергей.
— Поставь, — сказал вахтер, — Я тебе все подробнее сообщу, сейчас мы посидим с тобой.
Они вошли в парк и уселись в какой-то закусочной. Кто-то за спиной говорил:
— Кеша — парень что надо, но в культурном обществе с ним не ткнешься, то икнет, то еще что-нибудь вытворит, то пальцами в зубах ковыряется...
— Пересядем, — сказал Сергей.
— Пошли в буфет, — сказал вахтер. — Тут буфет есть толковый, народу мало, а пиво — первый класс.
Буфет был похож на снятый с колес фургон.
— Яша, дай для начала по три кружки, — сказал вахтер рыхлому мужчине за стойкой. — И раков. Здесь всегда свежие раки, — сказал он Сергею.
Пиво было черное, ячменное, вахтер глотнул, облизал губы и понюхал вареного рака.
— Ты знаешь, что в них едят? — спросил он Сергея. — Шейку и клещи, лучше пирожного.
— Знаю, — сказал Сергей, — Я ел раков.
Сергей выпил две кружки пива, а вахтер четыре.
— Ты не беспокойся, — сказал вахтер. — Я ее как родную сестру похоронил.
Яша принес еще шесть кружек пива и граненый стакан водки, который он поставил перед вахтером.
— Вам тоже? — спросил Яша Сергея.
— Нет, — сказал Сергей, — я не пью.
— Ну я выпью, — сказал вахтер. — У нас все же вроде бы поминки.
— Ладно, — сказал Сергей, — тогда и я выпью.
Они чокнулись и выпили.
— Красавица-женщина была, — сказал вахтер, обкусывая клешню. — Я как сегодня помню... Мертвая лежала, а лицо свежее... Волосы, как мед, и по самую грудь...
— Волосы у пес каштановые были, — сказал Сергей. — Лица я не помню, но что волосы каштановые были, помню... Сначала она на какой-то станции лежала, на скамейке, это я помню, а потом ей лучше стало, и мы поехали...