— Она, она, — засмеялась Ольга и сказала дочери: — Вылезай из машины. Лучше пойди дай дяде конфетку.
Катя вылезла через другую дверцу, исчезла за машиной. Сыщик присел на корточки и тоже скрылся из виду.
Ольга быстро и спокойно достала спрятанную под сиденьем коробку пленки, кинула ее в коляску, посадила на нее куклу. Толкая коляску перед собой, она пошла по дорожке.
Сидящий на корточках перед Катей сыщик поднял голову:
— «Жизнь только издали красива», — сыщик подмигнул Ольге. — «За каждую слезу по капле крови». «Обманутые грезы» наизусть помню!..
— Пойдем гулять, Катюша, — сказала Ольга.
Девочка побежала к матери. Коляска тронулась. Сыщик смотрел им вслед. По дорожке, толкая перед собой коляску, уходила Ольга, рядом семенила Катя, о чем-то рассказывая. Их догнала младшая, и они пошли все втроем. Потоцкий лежал на траве, смотрел в небо и улыбался.
...Потоцкий и Ольга ехали по дороге, которая тянулась вдоль моря.
— Какой страшный этот капитан, — весело говорила Ольга. — Смотрит так, — она показала, как он смотрит, — и говорит непонятно.
— Если бы вы знали, какую вы оказали сегодня услугу! — улыбнулся Потоцкий.
— Кому?
— Мне.
— Что я сделала?
— Вы спасли пленку, которую я снимал сегодня утром.
— А если бы не спасла?
— Тогда меня могли убить.
— Ах, как это замечательно! — вскричала Ольга, всплеснув руками. — Делать искусство, за которое могут казнить или посадить в тюрьму! Господи, как бы я хотела делать такое в творчестве, за что могут убить!.. Чтобы мир, страстный и напряженный, шумел вокруг меня! Слиться с этим миром! И приносить пользу! Я хочу быть актрисой! И учителем, и полем, и деревом!
Потоцкий смеялся. Ольга подняла руки к небу и запела:
— Остановите, или я взлечу прямо отсюда.
Потоцкий затормозил и посмотрел на Ольгу, которая кружилась в вальсе. Они закружились вместе.
Выскочивший из-за угла грузовик с солдатами резко вильнул в сторону и едва не сшиб танцующую на дороге пару. Ольга и Потоцкий шарахнулись в сторону.
Солдаты что-то орали, грозили кулаками.
Пыль медленно оседала. Было тихо и пустынно, только подрагивала машина Потоцкого да негромко работал мотор.
Ольга и Потоцкий стояли, прижавшись к скале.
— У меня все вот так внутри, — сказала Ольга. Она закрыла глаза, сжала кулаки и напряглась так, что задрожала всем телом.
— Испугались?
— Нет. Мне кажется, что я освобождаюсь от чего-то тяжелого, что мне мешает и душит...
— Хотите посмотреть то, что мы снимаем? — вдруг сказал Потоцкий.
— Хочу, — тихо сказала Ольга.
— Завтра ночью будет один нелегальный просмотр. Только...
Ольга рукой прикрыла ему рот и быстро несколько раз перекрестилась.
— Как мне одеться? — шепотом спросила она.
— Да какая разница, милая! — засмеялся Потоцкий. — Я за вами заеду в час ночи.
— Я оденусь очень, очень скромно, чтобы меня не узнали, — пообещала она и тоже засмеялась.
Мимо промчался грузовик с солдатами. Они орали песни. Ольга и Потоцкий стояли друг против друга. Пыль медленно оседала.
— Ольга Николаевна, — Потоцкий взял Ольгу за плечи. — Помните, вы однажды просили меня научить вас здесь жить...
Ольга кивнула.
— Я не могу научить вас, как здесь жить. Но я знаю, что чтобы вообще русскому жить — ему нужно жить только здесь!..
Потоцкий замолчал. Ольга мгновение смотрела ему прямо в глаза, а потом крепко поцеловала его в губы. И пошла к морю.
Потоцкий изумленно смотрел ей вслед, не в силах выговорить ни слова.
Ольга, не оборачиваясь, помахала ему рукой.
В ванной стояли плеск и визг.
Ольга и ее мать купали расшалившихся девочек.
— Мама, а когда мы поедем? — спрашивает раскрасневшаяся Катя.
— Скоро. Маша, перестань брызгаться, — прикрикнула Ольга на младшую.
— Мама, а мы на пароходе поедем или на поезде?
— Я еду на пароходе! Я еду в Париж!.. Я еду на пароходе!
— Катя, перестань, тебе говорят, — сердито сказала Ольга. — Мама, ну возьми их.
Девочки с головой залезли под одеяло, хихикали там, возились. Мать Ольги накрыла постель шубой, платком, еще одной шубой. Девочки шептались под кучей пестрых тряпок, смеялись.
Ольга смотрелась в зеркало. Вошла мама. Остановилась, глядя на Ольгу в зеркало.
— Мама, я очень постарела?
— Да ты что? Ты молодая, красивая, — Любовь Андреевна обняла ее за плечи.
Откуда-то донесся тоскливый собачий лай.
— Как собака воет! — поморщилась Ольга.
Она отошла, села на край ванны.