Ее оригинальная идея заключалась в написании истории об активной, но пожилой женщине, которая получила травму, была госпитализирована, лечение ей не помогло, она впала в глубокую депрессию, и тогда не в меру усердный доктор лечит ее электрошоком. Прекрасно. У моей студентки было много соображений об этой истории. Как она будет смотреться? Может ли она держать главную героиню в больничной постели в течение большей части второго акта? Не слишком ли пассивна главная героиня? Удастся ли поддержать интерес зрителей при таком ограниченном визуальном объеме? Все имеет значение, все требует глубоких размышлений и творческих решений.
Мы говорили об этом, обсуждали, как раскрыть тему при помощи визуальных компонентов, имеющихся в больнице: исследований типа электроэнцефалографии и рентгене (вспомните «Результат сканирования мозга заклинателем, изгоняющим бесов»), прибытие «Скорой помощи», работу нянь и т. п. Почувствовав уверенность в себе, моя студентка начала готовить материал. Она исследовала и придавала эффектный вид первому акту, разрабатывала завязку.
Как романистка она привыкла работать, исследуя идею и затем в процессе писания находя основную сюжетную линию и героев. Она позволяла истории вести ее, куда ей захочется пойти. Многие писатели работают таким образом.
Только не сценаристы. Сценарий развивается по определенной, не допускающей отклонений сюжетно-тематической линии, линии развития. Сценарий всегда движется вперед, в определенном направлении, к развязке. Вы не должны ни на шаг сойти с пути, по которому идете; каждая сцена, каждый фрагмент должны вести вас вперед по ходу развития истории. Очень легко заблудиться в лабиринте идущего день за днем процесса писания.
Создание сценария подобно альпинизму. Когда вы взбираетесь на гору, все, что вы видите, — это скала перед вами и скала непосредственно над вами. Вам не видно, откуда вы пришли и куда вы идете. Тот же принцип относится и к тому, что происходит с вами при написании сценария. Все, что вы можете видеть, — это страница, на которой вы пишете, и страницы, которые уже написаны вами. Больше вам ничего не дано увидеть.
Приготовив свой материал, моя студентка начала писать. Основная героиня, пожилая женщина, была активной, привлекательной и красиво двигалась. Однако когда она поступила в больницу в конце Акта I, настроение истории изменилось. Теперь она прикована к больничной постели, без сознания в течение нескольких страниц. Моя студента начала писать сцены с докторами и медсестрами, а затем она ввела дочь главной героини, женщину с характером, которой приходится иметь дело с не терпящими возражений мужчинами наподобие докторов. В Акте II дочь появляется как основная героиня. Для того, чтобы проделать такую работу, моей студентке пришлось сместить основную сюжетную линию: теперь речь идет о дочери, заботящейся о здоровье и самочувствии своей матери.
Первые слова на бумаге — т. е. первый кадр в сценарии, казалось, работал хорошо. История была динамичной и драматической. Теперь в ее основе лежала идея «информированного согласия» — интересная предпосылка в медицинской практике: дочери предложили сделать выбор между лечением электрошоком и лекарственным лечением в качестве средства выведения ее матери из острой депрессии. Причем оба типа лечения дают ужасные побочные эффекты, и решение дочери в конце Акта II — не делать ничего, ждать и наблюдать; никакого тока, никаких лекарств, ничего, просто наблюдать, с терпением и пониманием, не начнет ли со временем ее мать реагировать на что-то.
Единственной проблемой первых слов на бумаге для первого кадра было то, что здесь были две отдельные истории. О ком была эта история? История о матери или о дочери? Моя студентка не знала. Поэтому она остановила свой выбор на близком друге, литературном агенте из Голливуда. Ее друг думал, что над сценарием надо еще поработать, однако сценарий нравился ему достаточно, чтобы передать его одному из помощников в офисе.
Он прочитал его и пришел к выводу, что сценарий «медленно развивается, что он скучен и надоедлив». В нем должно быть больше динамики. «Пусть она выберет лечение электрошоком; измените завязку, сделайте ее более активной».
Моя студентка пришла ко мне разгневанная и смущенная. Она не знала, что делать. Она говорила о более активной завязке. Я сказал ей, что проблема не в этом: она должна знать, какую историю она пишет — историю о выздоровлении матери после травмы или историю о страхе дочери перед мужским авторитетом и необходимости дать «информированное согласие».