Дальнейшее общение с военными прокурорами было ограничено, но некоторые наши работники пообщались с ними теснее, на свою беду, что я и опишу ниже.
«Похищение» солдата
Особенно запомнился один случай с братом нашего следователя и работниками военной прокуратуры.
Вообще, тогда военная прокуратура была очень странным государственным образованием на тот момент.
Так как это всё-таки организация, которая частично входит в Министерство обороны, ну тогда входила, то наши звания там не котировались, т.к. мы считались гражданскими. Константин уйдя работать в военную прокуратуру потерял одну «звездочку»: из старшего лейтенанта, если переводить на войсковой манер, превратился в обычного «летеху».
С одной стороны, потерял, но с другой выиграл, как показало ближайшее будущее. Военная прокуратура, как «ласковый теляти» сосала из двух сосок. Они получали деньги и звания из двух структур: Генеральной прокуратуры РФ и Министерства Обороны России. В какой-то степени, они были в более привилегированном положении, чем работники обычных прокуратур. Но посмотрев на их порядки и отношения, я зарекся там в будущем работать. Как бы это бы не было выгодно для меня, да и многие мои коллеги с этим были согласны.
Карьера у Константина буквально за несколько лет быстро пошла в гору: из следователя военной прокуратуры он быстро превратился в председателя городского военного суда. Да и звания от такого спринта у него росли не по дням, а по часам. Наши еще в капитанах ходили, ребята, которые пришли вместе с ним в прокуратуру в один день и год, а он уже полковником был.
Ну это уже так, для общей информации…
Как и писал, прокуратура была достаточно забавная, они работали в отношении военнослужащих и только в отношении них. Тогда сложилась такая ситуация, что фактически никаких своих оперативных работников у них не было.
Они пользовались услугами, если можно так сказать, правоохранительных органов обычных гражданских служб: милиции, Гаи и т.д. Военная полиция тогда отсутствовала - как класс, в принципе.
Например, обычная милиция очень неохотно выполняла их указания или поручения. Ну вроде, как разные структуры, поэтому обычно на их просьбы просто «забивали». Но ведь работать как-то надо: нужно повестки разносить свидетелям, отвезти или привезти различные бумаги и т.д.
Работы типа – «принеси, подай, пошел на…й не мешай» - было постоянно много, а своей полиции или милиции у них под рукой не было!
Был найден гениальный и экономически почти бесплатный выход!
Специально разыскивались, ну или сами приходили различные оболдуи, – вылетевшие из юридического института студенты. Вылетевшие по разным причинам: кто сессию не сдал, кого за поведение выгнали, кто по болезни и т.д. Конечно, предпочтение отдавалось студентам 2-3 курсов, которые уже чего-то «нахватались» в институте, поэтому им меньше надо было объяснять юридические тонкости.
Напоминаю, в те времена, вылетевшие из института быстренько направлялись нашими военкоматами в места не столь отдаленные, правда тут уж как повезет. Кто-то ехал белых медведей пасти на южном берегу Северного ледовитого океана, а служили тогда по два года, а не один – как сейчас. Меньшая часть оставалась в городах, гораздо меньшая. Это считалось просто дикой удачей.
Понятно, что желающих пасти моржей или бегать от белого или бурого медведя мало кто хотел. Все хотели служить поближе к дому, но это редко кому удавалось. Особые неудачники попадали в морской флот, а там срок службы – три года. Почетно, но желающих перед военкоматами от этого что-то в очередь не выстраивалось.
Так вот, таких «недостудентов» старались выявить сотрудники военной прокуратуры и быстренько изъять со сборных пунктов или военных частей. Было абсолютно неважно, куда военкомат отправлял будущих защитников нашей Родины. Военная прокуратура имела вес и авторитет.
Отобранный у армии боец, быстренько переходил под командование военной прокуратуры, хотя по документам якобы и служил до конца срока в той части, откуда его фактически изъяли, ну а в реале - просто и тупо отобрали.
Конечно, командирам частей это не шибко нравилось, но ничего поделать они не могли. Так как в любой момент прокуратурой можно было организовать проверку части: на предмет нарушаемых безобразий и расхищения капиталистической собственности, а также поиском «утерянного» имущества, вверенного государством имущества очередному дебилу, который покусился на святое.
Любой военный вам расскажет, что докопаться, при желании, можно до чего угодно, а тем более – в войсковой части. С учетом того бардака, который был в стране, найти чего случайно утерянное, например, вверенное имущество, как два пальца об асфальт сломать.
Воровали тогда просто «не по-детски», к сожалению, такое было повсеместно.
А уже если оружие вдруг какое пропало, то тогда вообще туши свет, сливай воду. Хорошо если командира части отправят пингвинов пасти на Ямал. Ну и что, что их там нет!
Армия сказала надо – иди ищи, как найдешь – будешь пасти и молоко из них добывать. Ну или что там из них добывают. Поэтому особо энтузиастов поспорить с военной прокуратурой из командиров частей как-то не наблюдалось.
Могли и лет десять дать, если вдруг не находилась «честно» сворованное или «утерянное» оружие или техника. Тогда уже будьте добры в «утюрму»: лес валить, с белками драться за кедровые шишки, периодически отмахиваясь от бурого медведя, который рад и сам съест любителя кедровых шишек, отобранных в честной борьбе у белки
Отбитых у армейцев бойцов быстро прикомандировывали к военной прокуратуре, где они начинали выполнять работы обычных посыльных, секретарей, понятыми были, а кто-то, из особо продвинутых, даже процессуальные документы за следователей делали: допрашивали, участвовали в качестве понятых, ну и изредка даже работу оперативных работников выполняли.
Уж не знаю почему, но прозвали их «шнырями». Толком никто уже никто из военных прокурорских и не помнил, откуда пошло это название, когда я спрашивал некоторых из них.
Ну «шныри» и «шныри»…
Так вот, у моего соседа по кабинету следователя по имени Александр, был родной младший брат – конченый разгильдяй. Пошел по стопам старшего брата, поступил в наш юридический институт, доучился до второго или третьего курса, уже не помню точно, завалил сессию и благополучно был «выпнут» из института.