— И коз?
Она подняла брови.
— И коз, да. И временами случались очень странные истории. Ещё страннее, чем с одним валлийским фермером, который умудрился захватить невесту у Тильвит-Тегов, а проснувшись, обнаружил козу рядом с ним в его постели, когда, взяв жену за руку, почувствовал под пальцами раздвоенное копыто.
— Веркозлы, — пробормотал я. — Иисусе.
— Они мастера обмана и мошенничества, — продолжала Джилл. — И нам, смертным, весьма рекомендуется проявлять к ним должное уважение, если мы вторгаемся на их территорию.
— А что случится, если проявить неуважение?
Джилл покачала головой.
— Это будет зависеть от состава преступления, и от того, кто из Тильвит-Тегов был оскорблён. Они способны на всё, что угодно, если их гордость была уязвлена.
— Обычный ответ для Прекрасного Народа? — спросил я. — Неудачи, похищение детей, и тому подобное?
Джилл покачала головой.
— Гарри, милый, и Летняя, и Зимняя Королевы не убивают смертных, а также осуждают принятие таких мер их слугами. Но высокородные Тильвит-Теги не имеют таких ограничений.
— Они убивают? — спросил я
— Они могут, не сомневайтесь, и запросто убьют в качестве акта мести, — серьезно сказала Джилл. — Они всегда отвечают адекватно — стоит толкнуть слишком сильно, и они могут пришибить.
— Чёрт, — сказал я. — Какие злые феи.
— Джилл резко втянула в себя воздух, и глаза её ярко заблестели.
— Что ты сказал?
Я внезапно осознал, что здоровенный рыжий тип у двери поднялся на ноги.
Я снова отхлебнул немного пива и положил блокнот обратно в карман.
— Я назвал их феями, — протянул я.
Половицы скрипели под тяжестью Рыжего Громилы, идущего ко мне.
Джилл смотрела на меня глазами, которые казались твердыми и хрупкими, как стекло.
— Каждый из вас, чародей, должен знать, что это слово является оскорблением для… них.
— О, пожалуй, — сказал я. — Они здорово расстроились, когда их так назвали.
Тень упала на меня. Я отхлебнул ещё пива, не поворачиваясь, и сказал:
— Разве прямо здесь начали строить здание?
Рука размером с рождественский окорок упала на мое плечо, и Рыжий Громила прорычал:
— Ты что, хочешь, чтобы я какую-нибудь отметку поставил?
— Давай, Джилл, — сказал я. — Не мучайся. Это не так, хотя ты изо всех сил пытаешься всё это скрыть. Ты оставила множество подсказок для игры.
Джилл смотрела на меня с непроницаемым видом и молчала. Я начал загибать пальцы.
— Ллин-ы-Ван-Вах — это озеро, священное для Тильвит-Тегов в Старом свете. Трудно найти что-то более валлийское для герба, чем лук-порей и жёлтый нарцисс. И ты называешь себя Джилл, — это довольно милая маскировка для прикрытия присутствия одной из Джили Ффрутан. Я наклонил голову назад, чтобы указать на Рыжего Громилу.
— Подменыш, [48] верно?
Пальцы Рыжего Громилы сжались достаточно, чтобы причинить боль. Я начал слегка беспокоиться.
Джилл подняла руку, и Рыжий Громила сразу меня отпустил. Я слышал скрип половиц, когда он ушел. Она смотрела на меня еще несколько секунд, потом слабо улыбнулась и сказала:
— Маска — это более чем достаточно, когда никто не смотрит на лицо над бюстом. Что нас выдало?
Я пожал плечами.
— Кто-то должен был регулярно обновлять заклинание, наложенное на Ригли Филд. Этим кем-то должен был быть кто-то местный. Тут я вспомнил, что Добрый Народ Уэльса имеет довольно уникальное сходство с козлами, остальное было лишь вопросом беготни.
Она допила пиво одним большим глотком, её глаза снова вспыхнули.
— И моя собственная реакция на оскорбление была вишенкой на вершине.
Я осушил свою кружку и скромно пожал плечами.
— Я прошу прощения, что говорил так грубо, леди. Но только так я мог удостовериться.
— Сильный, умный и вежливый, — пробормотала она. Она наклонилась вперед, над стойкой, и стало действительно трудно не заметить её груди. — Мы с тобой могли бы поладить.
Я подмигнул ей и сказал:
— Ты пытаешься отвлечь меня, и весьма успешно. Но я хотел бы поговорить с кем-нибудь из ответственных за чары, наложенные на Ригли.
— А кто сказал, что наш народ занимается такими вещами?
— Ложбинка между твоих грудей, — ответил я. — В противном случае, почему ты пытаешься меня отвлечь?
Она издала ещё один смешок, хотя этот был более мягким и серебристым, звенящим и неземной тональности, так что моим ушам показалось, словно кто-то с фантастическими губами нежно подул в них.
— Даже если это так, то что заставляет тебя думать, что мы изменили бы это переплетение сейчас?
48