— Илма, — мягким, но в то же время не терпящим возражений тоном сказал Спиридонов. — Ты прекрасно знаешь, что мы ни хрена толком не знаем! То есть, мы знаем так же мало, как и ты. Но мы пришли сюда, потому что есть маленький шанс, что именно отсюда появлялись существа не из нашего мира. Мы не знаем, что это за существа; мы тем более не знаем — из твоего ли они мира! Судя по их описанию — скорее всего, нет! Однако, уже одно то, что ты и они появились у нас почти одновременно, о чем-то говорит. Похоже, что все это как-то связано. Если так — остается надежда, что ты попадешь домой. Но пойми и запомни: никто тебе этого не обещает!
Илма слушала участкового, понурив голову. Некоторых слов она не поняла, но общий смысл сказанного был ей предельно ясен.
— Простите, — сказала она еще раз. — Я все понимаю.
— Ну, вот и хорошо, — почти совсем ласково сказал Иван Валентинович. — И еще, ребятки, не забывайте: мы пришли сюда в первую очередь, чтобы найти мальчика!
После непродолжительного обеда на скорую руку — даже костер разводить не стали, быстро подкрепились бутербродами, запив чаем из термоса — троица начала “восхождение” на гору. Склон ее с этой стороны, как уже говорилось, был очень пологим, поэтому не прошло и получаса, как все были наверху. Алексей первым подошел к обрыву, по склону которого он уже спускался когда-то в пещеру, глянул вниз и обомлел: весь огромный каменный “котел”, образованный внутренним, скальным склоном горы, больше чем наполовину был заполнен клубящимся пурпурно-сиреневым туманом! Зрелище было поистине фантастическим! Густой, бурлящий туман — или, скорее, некая газообразная субстанция, напоминал собою кипящий черничный кисель; поверхность его безостановочно бугрилась, пенилась, вспучивалась, но все это происходило в полнейшей тишине, нарушаемой лишь взволнованным дыханием трех человек. Верхний край “киселя” достигал как раз входа в пещеру, поэтому создавалось впечатление, что вся эта сиреневая муть выливается прямо из темного отверстия в скале.
По внешнему виду этот странный туман напоминал описанное ребятами “окошко”, через которое пыталось вылезти чудовище, лишившееся при этом головы. Только здешний “котел” был гораздо больше того небольшого — тоже, впрочем, сиреневого — марева. И не пахло здесь ничем отвратительным, хотя... запах все-таки был — какой-то непонятный, незнакомый, почти неуловимый и не ассоциирующийся ни с каким-либо другим, известным...
Три человека стояли на краю обрыва и завороженно смотрели вниз, не в силах отвести взгляда от переливающего агрессивно-тревожными красками чуда. Наконец Спиридонов с трудом выдавил из себя:
— Что будем делать?
Подождав немного и поняв, что ответа на свой — как повелось, безответный, чисто русский — вопрос не дождется, Спиридонов снял с плеч рюкзак и присел на большой плоский камень. Вскоре к нему, все так же молча, присоединился Алексей. Лишь Илма, хоть и тоже сняла рюкзак, продолжала стоять у обрыва. Иван Валентинович, видя что девушка не смотрит в их сторону, наклонился к Алексею и вполголоса заговорил, почему-то смущаясь:
— Я тут все думал про этот наш треугольник... Ты вот — парень образованный, в газете работаешь, много чего читал, да и слышал-видел. Вот и послушай, что я надумал! Это все на бред похоже, но ты послушай, однако! — с этими словами участковый достал из кармана куртки большой складной нож, откинул лезвие и стал чертить его кончиком по твердой земле.
— Смотри, — продолжил он свою мысль. — Вот наш треугольник со сторонами по двадцать километров, — Спиридонов нарисовал равносторонний треугольник и написал в нем “Мы”. — В этой точке, — ткнул он в левый нижний угол, — ребята видели “страшилку”, у которой отрезало голову. А в этой, — ножик ткнулся в правый нижний угол, — я нашел Илму. Ну, а там, где мы сейчас, — на сей раз острие ножа уперлось в вершину треугольника, — пропал Колька Пеструхин, причем здесь, похоже, действовали те же “страшилки” из первого угла.
Участковый осторожно глянул на Алексея: не смеется ли тот над его “теорией”? Но Алексей был внимателен и серьезен, и Спиридонов продолжил:
— Вот я и подумал: не примыкает ли к нашему треугольнику слева такой же треугольник этих чудовищ, только в другом там измерении, или еще какой хренотени? — говоря это, Иван Валентинович начертил слева от треугольника “Мы” такой же треугольник с буквой “Ч” внутри, имеющий с первым одну общую сторону. Затем он еще раз посмотрел в глаза Алексею, затем глянул на стоящую поодаль Илму и, еще понизив голос, сказал: — А справа тогда может быть треугольник Илмы, а вот эта самая точка, возле которой мы сейчас сидим, может быть общей для нашего, “страшилкинского” и Илминого треугольников! — и Спиридонов пририсовал справа еще один треугольник, поставив в нем букву “И”. А потом закончил свою мысль: — Так что отсюда, я так думаю, мы можем попасть и к чудовищам, и к Илме домой!
Алексей молча размышлял, разглядывая рисунок под ногами. Затем он попросил у Спиридонова нож, пририсовал снизу к первому, вершиной вниз, еще один треугольник и написал внутри него “X”. Затем пояснил:
— Тогда напрашивается и этот треугольник — треугольник “Икс”! А в принципе, к каждой вершине “нашего” треугольника могут примыкать своими вершинами еще по три таких же треугольника! — Алексей быстро стал наносить на схему дополнительные линии. — Таким образом, непосредственно с нашим треугольником могут “контачить” двенадцать треугольников: три — сторонами, и еще девять — вершинами!
Спиридонов аж присвистнул:
— Ни хрена себе! Головоломка целая!
— Да, действительно, — хмыкнул Алексей. — Игра есть такая — «Паззл», ну, вроде мозаики, по-нашему, в ней надо собрать из отдельных кусочков целую картину...
— А у нас с тобой — и кусочков-то нет ни хрена, одни догадки только, да фантазии... Где хоть одно доказательство этой нашей бредятине?! — Спиридонов сердито ткнул носком сапога прямо в центр нарисованной “схемы”.
— Вот, например, — улыбнувшись, кивнул в сторону Илмы Алексей.
Илма, словно почувствовав, что говорят о ней, повернулась к мужчинам, и в этот момент взгляд ее остановился на чем-то, явно заинтересовавшем девушку. Илма быстрым пружинистым шагом подошла к высохшему обрубку дерева, торчащему неподалеку прямо из каменистого склона горы. Уже оттуда она издала взволнованный призывный клич и замахала рукой мужчинам, которые сразу при этом вскочили на ноги и бросились к девушке. К толстой обломанной ветке была привязана какая-то грязно-белая тряпка. Спиридонов быстро развязал тугой узел и развернул тряпку в руках. Это была майка. Обычная, некогда белая, майка небольшого, подросткового размера.
— Колькина? — выдохнул Алексей.
— Думаю, да, — кивнул Спиридонов, внимательно разглядывая находку. — Похоже, она тут недолго висела...
— Вот и еще одно доказательство! — отметил Алексей.
— Это знак! — утвердительно произнесла Илма.
— Да, — снова кивнул участковый. — Похоже Николай оставил эту майку для нас, перед тем как...
— ... погрузиться в туман, — закончил Алексей фразу Спиридонова.
— Перед тем, как его в этот туман погрузили! — поправил участковый.
— Значит, и нам придется тоже этот кисель на вкус попробовать, — сказал Алексей решительно-спокойно.
Спиридонов кивнул в третий раз.
Можно было, конечно, спуститься вниз по веревкам, как и планировалось изначально. Но прежний план был ориентирован в первую очередь на спуск к пещере, когда без веревок было действительно не обойтись. Сейчас же, посовещавшись, друзья решили, что пещера перестала быть основной и единственной целью: весь котлован был теперь объектом исследования, а спуститься в него можно было и не с этой — отвесной, а с противоположной стороны, где между скалами был неширокий разрыв, заваленный огромными булыжниками. Их теперь не было видно из-за сиреневого марева, но и Спиридонов, и Алексей помнили, что оттуда спуститься вниз вполне реально и без помощи веревок. Все трое вновь закинули за плечи рюкзаки и пошли по окружности склона, на противоположную сторону каменного “котла”.