Вера Викторовна попыталась уйти, но котенок стал путаться под ногами, всем телом пытаясь поставить ей подножку и добавив к громкому мяуканью такое же интенсивное мурлыканье. Она даже удивилась, что этот обычно довольно тихий вибрирующий звук долетал до ее ушей, несмотря на шум близкой проезжей части и шелестение листвы на ветру. Котенок так заискивал перед большим благополучным человеком, что Вера поняла: оставить его на улице было бы нехорошо. Брать кошку себе, она, конечно, не собиралась, поэтому решила пока передержать ее в подъезде, где по крайней мере тепло и сухо.
Она брезгливо взяла котенка в холеные руки и, стараясь не прижимать его к себе (вдруг лишай или блохи!), донесла до своей лестничной площадки. Из нежного граммофона маленькой пасти по-прежнему вырывался оглушительный писк, как будто это навязчивое существо хотело чего-то большего, чем просто крова.
«Ну конечно, его надо накормить!» – догадалась Вера.
Она поспешила в квартиру, едва успев закрыть дверь прямо перед чрезвычайно юрким носом: котенок, едва коснувшись пола, со всех четырех ног ринулся в сторону открывшейся теплой щели, из которой щекотал чуткие голодные ноздри еще не выветрившийся с Вериного завтрака аромат яичницы с колбасой.
Вера Викторовна вынесла котенку коробку с одной из своих старых кофт, которая давно стала ей мала и была приготовлена для отдачи бедным, и два пластиковых контейнера (чтобы потом можно было без жалости выбросить) – один с водой, второй с несколькими кусочками колбасы. Котенок жадно набросился на еду, жалко подрагивая тощими лопатками под слипшейся от дождя скудной шерстью. Вера воспользовалась его отвлеченным вниманием и с облегчением закрыла за собой дверь.
Слава богу, у нее нет никакой живности! Она сняла все-таки испачканный плащ и немедленно отправила его в стирку. Теперь можно спокойно заняться листьями, насладиться прозрачным дневным сном, не спеша пообедать…
Правда, всю эту безмятежность немного нарушали мысли о котенке. Ведь мы в ответе за тех, кого приручили… И пусть она его еще не приручила, но она подарила ему надежду. Не будет же он всегда жить в подъезде! Придется найти ему хозяев.
И Вера Викторовна, бросив в прихожей золотые листья, начала последовательно обзванивать всех своих многочисленных приятельниц и подруг, предлагая им это облезлое счастье.
К ее досаде, никто не соглашался.
«Ну ничего, одну ночь кот вполне может пережить в подъезде, – рассудила Вера, – а завтра я что-нибудь придумаю».
Вторая половина дня прошла как-то скомканно. Присутствие за дверью этого неприкаянного орущего тельца, которое так безудержно рвалось к теплу, нарушило ее стабильное равновесие. Перед сном она вышла на площадку, чтобы налить молока и дать новую порцию колбасы, а также вынести еще один контейнер – для противоположных надобностей. Едва увидев ее на пороге, котенок, который до этого мирно лежал на жертвенной кофте, мгновенно мобилизовался и начал переминаться передними лапами с ноги на ногу, заискивающе заглядывать Вере в глаза и оглушительно (если это слово вообще в данном случае применимо) мурлыкать.
Вера Викторовна решила не давать волю желанию погладить настырно выпрашивающего ласку зверька. Шерсть его была всклокоченной и грязной, глаза слезились. Не дай бог что-нибудь подцепить! Да и привязывать ни к чему…
У Веры не было особого опыта общения с кошками, но теперь, когда та немного обсохла, стало понятно, что это девочка. На вид ей было не меньше полугода. «Уже не крошечный котенок, пристроить будет, наверно, не так просто. Завтра отвезу ее к ветеринару: пусть проверит на лишай, блох и глистов. Может быть, там и удастся оставить», – приняла она единственно верное решение и пошла спать, бегством спасаясь от преследования за дверью квартиры.
Уже в постели в ее памяти снова возникла оставленная на площадке жалкая сиротка: «Может быть, завтра я встану, а она уже куда-нибудь делась», – малодушно успокоила себя Вера Викторовна и погрузилась в здоровый сон.
Но утром выяснилось, что кошка навязчиво орет под дверью: запомнила, нахалка, откуда выносят еду! Хорошо, что дверь у Веры Викторовны была надежная, железная: сквозь нее крики были почти не слышны. Она уловила их высокие ноты, только проходя по коридору на кухню. И сразу хрустальное настроение утра разбилось вдребезги: новая забота, свалившаяся на ее голову, нарушала привычную безупречность выходных.