«Ну да. Любящий отец, — вздохнула Ханна. — Хотя, думаю, он потом всыпет сорванцу так, что тот неделю сидеть не сможет! Я бы всыпала».
Я удержал свое мнение о телесных наказаниях для малышей при себе: в конце концов, чего стоят мои теоретические знания, подкрепленные обычаями совсем другого мира? Да и… думаю, и у нас, если бы пятилетний малыш умудрился угнать автомобиль из отцовской мастерской, ему бы тоже влетело по первое число — если бы выжил.
И тут мы плавно подходим к следующему вопросу…
«Слушай, а если свисток у некроманта, то как мальчик вообще управляет этой штукой?»
У самого Эрвина Брана я спросить не мог: на ходу, да еще когда человек сидит за спиной, не очень поговоришь.
«У таких некроконструктов обычно есть рычаги управления, как на механизмах! И они до некоторой степени обученные… ну, не знаю, как сказать… не обученные, а в них закладывают определенные способы вести себя в тех или иных ситуациях… если я верно помню. Отчасти некромант-создатель опирается на подобие памяти, которое как-то сохраняется в частях умершего животного, отчасти сам от себя вкладывает знания и умения.»
Похоже, Ханна пыталась подобрать замену к слову «программировать» — то, что мне в этом языке так и не удалось! Нужно узнать, какой термин используют некроманты, потому что без него реально неудобно!
«В общем, хорошая некрохимера многое может сделать самостоятельно, — продолжала объяснять моя жена. — Например, если это ездовой зверь, он будет всегда беречь всадника, наиболее безопасным способом преодолевать препятствия, запоминать пройденный путь, возвращаться по своим следам, даже самостоятельно прокладывать маршрут в те места, которые в него некромант заранее заложил! В общем, очень неплохое подспорье — но и дорогое удовольствие. Ведь даже готовую химеру время от времени надо подзаряжать нежизнью у некроманта. Ну и некоторым не нравится внешний вид и необщительность нейроконструктов… Хотя хороший некромант может даже подобия эмоций от таких зверюшек добиться! Например, мертвая кошечка будет урчать, если ее гладить.»
Меня аж передернуло.
«И некромантам такое заказывают⁈»
«Ты не поверишь, — сухо усмехнулась Ханна. — Рагна говорила, как раз мертвые кошечки опечаленных богатеев — это был ее основной источник пропитания на старших курсах! Собак тоже заказывали, но там владельцы быстро разочаровывались и не рекомендовали ее услуги. Поведение сильно меняется. А кошки… спят, приходят гладиться. Спят, приходят гладиться… Только что к миске не подходят! Хотя если животное недавно умерло, опытный некромант может сделать так, чтобы и подходили, и кушали, и даже какали. Первое время. Через год-два все равно перестанут. Но если животное анимируют из-за ребенка, он как раз успеет подрасти и смириться с потерей…»
«То есть такие некроконструкты не вечные?»
«Наоборот, почти вечные. Помнишь, что мы с Мишелем говорили тебе про личей? Тридцать-пятьдесят лет — и скелет. То есть вот эта ездовая некрохимера, за которой мы гонимся, если на ней много кататься, через десять лет все свое мясо растеряет. Но это все равно, ее дальше можно просто в виде скелета использовать. Некоторые сразу заказывают без плоти, дело вкуса и кошелька.»
«И не пахнут? Тех же кошечек взять.»
«Опять же, от искусства некроманта зависит. Рагна умела сделать так, что почти не пахли. Только под конец уже, когда уже мясо вот-вот слезет, и не слишком сильно, как живое больное животное. Терпимо. А потом мясо со шкурой разом осыпаются прахом — почти что аккуратно».
В голосе Ханны опять прорезалась грусть, когда она говорила о сестре, и я счел за лучшее прекратить расспросы. Тем более, что поля как раз закончились, и дорога вступила в лес — причем достаточно густой, над нашей головой опять сомкнулись деревья!
Деревья все как на подбор были одинаковые, тонкоствольные, с густой кроной, почти без подлеска, и видно в таком лесу вперед было очень плохо. Одно счастье, что дорога не петляла, а ровно шла вперед и немного вверх — похоже, по эту сторону от Фильда тянулись холмы. И вот как раз впереди и вверху на самой границе видимости я увидел какое-то мелькание, нечто серое, вроде бы, движущееся…
— Ф-фух, нагнали! — громко крикнула Кэтрин. — Гляжу, она затормозила у вас, молодец, не зря свистели!
Ее звонкий голос разнесся очень далеко по лесу. К этому времени я уже напряг глаза и увидел, что впереди, где-то в километре от нас, по дороге действительно чапает какая-то крупная зверюга. После вопля Кэтрин над спиной зверюги появилось на секунду белое пятнышко (лицо мальчика!), потом раздался протестующий детский вопль и плач.