— Или потребуют поделиться гонораром с наследниками, — фыркнула Ханна.
— Или так, — согласился некромант. — Видите, вы все понимаете!
— Храм мог бы ускорить для вас согласование, — заметил Мишель. — А поднять можно и скелеты с поля боя или со старого заброшенного кладбища.
— Можно, — кивнул Эрвин Бран, — я уже об этом думал. Проблема в том, что в заявке обязательно нужно указать, откуда ты берешь мертвецов. Если у вас есть координаты такого кладбища или поля боя… — он выжидательно уставился на Мишеля.
— Нет, — качнул головой паладин. — Но…
— Не нужно, — хмуро подал голос Габриэль Справедливый. — Уговаривать отца восьмерых детей, у которого не лежит к этому душа, отправиться на подвиги — не богоугодное дело! Мессир Бран — честный человек, ты, пожалуй, можешь додавить его аргументами, поскольку он действительно благодарен Кэтрин и Андрею. Но… не стоит. У нас ведь есть еще одна кандидатка. Хелена Амаратто из Ормы.
— Я слышал о ней! — просветлел лицом Бран. — Вот у нее как раз специализация — поднятие мертвецов. Она давно получила на это лицензию и за много лет собрала огромный отряд из неопознанных городских трупов. Между прочим, как раз зарабатывает сдачей скелетов в аренду. А я ведь и не специалист, занимаюсь в основном некроконструктами по штучному заказу…
«И очень неплохо живет с этого, — подумал я. — Да, домик у него скромный, но это действительно больше потому, что восемь человек детей — и девятый на подходе, если я верно понял по фигуре его жены! Такая орава любые доходы поглотит. Самые скромные прикидки показывают, что они проживают пятьсот-шестьсот золотых в год — а Мишель ему за участие едва-едва может сотню предложить, да еще сотню добавит король, да плюс доля в добыче. Этого явно недостаточно, чтобы почтенный семьянин вроде Брана пошел на риск! Если бы он сам стремился либо на подвиги, либо прочь от семьи, задолбанный бытом, другое дело… А так — Габриэль прав, конечно.»
В общем, мы приняли радушно приглашение отужинать в доме у Брана, но ночевать решили в местном отделении Гильдии — все, кроме Габриэля, который остался в домике на улице Некроманта из желания подольше пообщаться с племянницей старого друга. Еще мы с Ханной успели в тот же день проконсультироваться о ее случае — и за это вернули папаше Ульфа два золотых из полученного нами гонорара!
Пока Мишель, Кэтрин, Габриэль и наша добрая хозяйка пытались общаться в уютной гостиной под многоголосые вопли, гомон и просьбы рассказать о приключениях, отец семейства проводил нас с Ханной в свой кабинет. Между прочим очень аккуратный и хорошо организованный: видно, что человек ответственно подходит к своему делу! Реторт и колб, как я помнил по сну-о-Рагне, вокруг не наблюдалось, только сундуки, стеллажи с многочисленными свитками и книгами, а также целая куча высоких вертикальных свертков бумаги, в которых я сперва заподозрил карты — но потом, подглядев краем глаза, опознал чертежи некрохимер в разрезе!
Там Эрвин Бран расстелил по большому письменному столу рулон фиолетового сукна и очень уважительно положил на него Ханну. Затем начал водить руками над мечом. Я почти опасался, что эта картина вызовет у меня некоторое отторжение — будто под руками чужого мужчины лежит вполне живое женское тело моей жены. К счастью, пронесло. Меч и меч. Я не воспринимал его как «все» тело Ханны: он казался мне чем-то вроде интерфейса, благодаря которому я общаюсь с моей настоящей супругой!
— Очень интересный случай! — нахмурившись, проговорил Бран. — Исключительный мастер делал этот сосуд!
— В смысле, сосуд? — спросил я. — Это же меч!
— Я имел в виду, сосуд для души, — терпеливо пояснил он. — Филактерия — драгоценный камень, кажется, рубин, скрыт в рукояти меча, но при этом магу как-то удалось превратить его с мечом в единое целое! А еще мастер пожертвовал возможностью отчуждения… да, пожертвовал, к сожалению. Зато предусмотрел возможность для вас брать под контроль чужие тела! Да, собственно, похоже, именно для этого! В смысле, именно ради контроля над другими людьми ему пришлось особенно прочно заякорить вашу собственную душу в филактерии. Теперь вас невозможно отпустить известными мне способами, увы.
Честно говоря, я вздохнул с таким облегчением, что и описать трудно. До сих пор во время осмотра все время стоял с ледышкой, засевшей в груди, а тут она растаяла. Не знаю, что я сделал бы, если бы Бран сказал, что сможет отпустить Ханну — в отличие от придворных магов столетней давности. И Ханна попросила бы его именно это и сделать.
Не стоять же у нее на пути, если жизнь в виде меча ей в самом деле так тяжела?