Я-то, правда, не мерз: меня по-прежнему здорово согревала Ночка. И еще дополнительно шею грела Леу, которая сворачивалась вокруг воротником. А после Ханниных «бархатных снов» я частенько вообще просыпался весь в поту!
А вот Кэтрин и Колин перебрались к Мишелю и Самуилу и стали спать в обнимку с паладином, привалившись к боку носорога. Мишель ругался, что они пинаются и не дают ему выспаться, но не прогонял девушку с ребенком. Даже звал присоединиться к ним Габриэля, но тот отнекивался:
— Сплю я чутко, компании Верной мне достаточно. И не смотрите, что я стар видом: четверти эльфийской крови вполне достаточно, чтобы спать даже на снегу!
Вроде бы не врал: он даже носом ни разу не зашмыгал.
И только Рагна коротала ночи одна, обычно за чтением. Личи не спят, как она мне пояснила, и уж тем более не мерзнут. Правда, иногда она вечером брала Ханну на час-другой — но на ночь Ханна всегда возвращалась ко мне.
…Где-то через неделю пути, как раз тогда, когда мы ночевали под открытым небом, «бархатного сна» с Ханной мне не приснилось. Вместо этого я увидел знакомый белый туман, пронизанный солнцем. В нем терялись развалины замка, а на ступенях сидела Рагна — задумчивая, в белой ночнушке, с косами, перекинутыми на грудь. Выглядела она в этот момент очень красивой и очень грустной.
— Привет, — сказал я. — Сегодня, получается, ты все-таки решила прислать мне сон?
— Именно, — подтвердила моя четвертая жена. — Спасибо, что… не форсировал.
— Да ну какое форсировать… — я сел на ступеньку рядом с ней. — И главное — что?
— Вот именно — что… — вздохнула она. — Наверное, не стоило мне подслушивать тогда. Сразу неверный образ сложился. Из ваших разговоров я так поняла, что эти твои браки через богиню Любви — чисто контрактная история. Формальность не формальность, но… — она запнулась.
— Просто по расчету? — спросил я. — Знаешь, в моем первом мире ходила поговорка: «брак по расчету бывает счастливым, когда расчет правильный». Вот, я рассчитывал не только на женщин, с которыми можно забороть какого-то гада. Я рассчитывал на женщин, с которыми могу ужиться. И наоборот, конечно, тоже. Леу, пожалуй, исключение — и то, когда я заключал с ней брак, то уже знал, что она, по крайней мере, не убийца и не садистка.
Рагна чуть улыбнулась.
— Ты уверен, что сможешь ужиться с нелюдимой чокнутой некромантшей? Это даже не беря в расчет то, что я умертвие.
— Могу ли я ужиться с умной, решительной, целеустремленной женщиной, которая делает все, чтобы исправить свои ошибки даже ценой больших жертв для себя лично? — мягко спросил я. — Знаешь, я буду полным… идиотом, скажем так, если хотя бы не попытаюсь. И мне нравится твое чувство юмора.
Рагна хмыкнула.
— В этом смысле ты первый. Оно даже Ханне не нравится.
Мы еще немного помолчали.
Потом Рагна сказала:
— С Ханниных слов я так поняла, что у вас… чувства?
— Да, — сказал я. — Мы никогда об этом не говорили… Зря, наверное, стоит. Но да.
— И вы с ней все равно оба согласились принять меня… — пробормотала Рагна. — Как так? — в ее голосе слышалось искреннее удивление.
— Наверное, потому, что любовь сложнее, чем многие о ней думают? — тихо спросил я. — Или наоборот, проще?
Рагна улыбнулась мне, нежной, немного смущенной улыбкой. Я нагнулся к ней, чтобы коснуться губами ее губ… и вдруг сообразил.
— Постой. Личи ведь не спят. Как ты присутствуешь в моем сновидении?
— Очень просто, так, как присутствовал бы любой бодрствующий некромант, — чуть удивилась она моему вопросу. — Через аватар души.
— Такая же система, как у Ханны? — уточнил я. — То есть ты все чувствуешь, как наяву?
— Нет, конечно. Я же не сплю. Я сейчас сижу у костра, подбрасываю ветки. Отлично это осознаю. Нельзя быть погруженной одновременно в две реальности. А то, что происходит здесь, я вижу, словно в грезах или при глубоких размышлениях.
— Тогда если я тебя поцелую, ты этого не почувствуешь?
— Немного почувствую… Но слабее, чем Ханна, да, — Рагна вздохнула.
Тогда я все же аккуратно накрыл ее губы своими. Короткий поцелуй, чисто чтобы обозначить прикосновение — а затем я снова выпрямился.
— Как насчет тогда сделать это сновидение таким, чтобы оно было доступным имеющимся у тебя органам чувств? — спросил я.