Были у нас и ещё замечательные учителя — актёры тех театров, в которые мы ходили смотреть спектакли.
С мерой беспощадной юности мы судили актёров, нам не понравившихся. И сейчас самые строгие, самые безжалостные ценители — студенты театральных училищ.
Беспощадность суждения — не глупость молодости, а вера в свои силы. В молодости всё кажется достижимым — это известно. В том числе и возможность сыграть роли так, что весь мир ахнет. Без такой веры, без маршальского жезла в ранце многие бы не пошли по этой трудной дороге. А впереди мерцают «короленковские огоньки», и человек, видя их, идёт изнемогая, спотыкаясь, проклиная дорогу, но всё же идёт. Некоторые доходят, а многим это так и не удаётся. Огоньки всё удаляются, удаляются, и ты к ним идёшь, идёшь и уже теряешь веру и силу, и тебя уже обгоняют. А они горят вдали, а ты, опять преодолевая все трудности, идёшь.
Это великая милость природы к людям — надежда! Человек верит и надеется и тем жив. Когда человек теряет веру и надежду, он умирает или духовно, или физически.
А в молодости всё кажется достижимым. И с точки зрения этого могущества молодые подчас резки в оценках явлений и хода жизни. Так всегда было, так и будет.
С юношеской безудержностью мы и влюблялись в знаменитых актёров и подражали им — старались разговаривать их голосами, имитировали их интонации, манеру говорить, ходить. Часто в общежитии кто-нибудь, вскочив на кровать, декламировал «под» Астангова, Мордвинова, Качалова, Тарханова.
На двадцатипятилетие Театра Вахтангова был поставлен в общем средний спектакль по пьесе Соловьёва «Дорога победы». Там играл главную роль Михаил Астангов. Пьеса была в стихах, выспренняя, ходульная. Но как играл Астангов! Для нас это было откровением. И часто вечерами мы, сидя вокруг «буржуйки», которая стояла в нашей комнате, копировали Михаила Фёдоровича, зная назубок все его монологи, все его позы и интонации, все его ударения. Едва ли такое слепое подражание нам могло принести пользу, если бы не та влюблённость в Астангова, не то преклонение перед этим художником, не то понимание актёрской высоты, к которой, подражая ему, мы хотели идти.