Греки благоразумно решили не доводить дело до войны и посулили Игорю дань, «юже имал Олег». Император готов был и на большее. «Придам и еще к той дани», — говорил он через послов. О чем здесь конкретно идет речь? У А. Н. Сахарова читаем: «Что касается слов "придам и еще к той дани", то они означают обычную надбавку к установленной сумме дани».246 По А. Н. Сахарову, надбавка — это увеличение именно дани. Однако не исключено тут и другое: предложение выплатить, помимо установленной Олегом ежегодной дани, единовременную контрибуцию. Недаром летописец сообщает, что Игорь с воями взяли «у грек злато и паволоки».247 Греки, следовательно, взяли на себя обязательство платить дань по старине и сверх того выдали в знак примирения отдельную разовую сумму, которую нельзя назвать иначе, как контрибуцией. Вряд ли стоит отождествлять ее целиком с данью, как это сделал, например, К. Д. Кавелин.248 Контрибуция — единовременный платеж, тогда как дань — платеж постоянный, хотя и одна и другая входят в понятие «данничество», с которым современная этнология связывает архаическую форму коллективной эксплуатации, возникай в процессе развития межэтнических противоречий и конфликтов.
Военные предприятия, организованные сыном Игоря князем Святославом по своим целям мало чем отличались от предшествующих. О воинских делах Святослава мы черпаем сведения из отечественных и византийских источников, которые не только дополняют, но ц корректируют друг друга, позволяя устранить односторонность информации русских летописцев и греческих хронистов. Среди ратных занятий Святослава особый интерес для нашей темы представляют балканские войны. Киевский князь начал воевать на Балканах не без стараний Византии, имевшей обыкновение стравливать опасных для себя противников, т. е. расправляться со своими врагами чужими руками. Вот и на этот раз император Никифор Фока направил к Святославу патрикия Калокира, чтобы побудить его напасть на Болгарию. Калокир привез в Киев 15 кентинариев (1500 фунтов) золота, предназначенного для распределения между «тавроскифами» в обмен на их выступление против болгар.249 Миссия Калокира достигла поставленной цели: патрикий, прибыв «в Скифию, завязал дружбу с катархонтом тавров, совратил его дарами и очаровал льстивыми речами — ведь все скифское племя необычайно корыстолюбиво, в высшей степени алчно, падко на подкупы, и на обещания. Калокир уговорил [его] собрать сильное войско и выступать против мисян с тем. чтобы после победы над ними подчинить и удержать страну для собственного пребывания…». Святослав, «возбужденный надеждой получить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, поднял на войну все молодое поколение тавров. Набрав таким образом войско, состоявшее, кроме обоза, из шестидесяти тысяч цветущих здоровьем мужей, он вместе с патрикием Калокиром, с которым соединился узами побратимства, выступил против мисян».250
Б. А. Рыбаков полагает, что «никакого приглашения, никакого дружественного договора Византии с Киевской Русью, направленного против болгар, на самом деле не было».251 Но, помимо свидетельства византийского автора, существуют известия поздних летописцев, говорящие о том, что такого рода «приглашение» все же поступило от греков. В Никоновской летописи чихаем: «О Русском князе Святославе. При сем Никифоре царе, в лето 6475, иде Святослав на Болгары. Никифору царю изведшу на них, многаго ради их воевалия еже на Царьград…».252 Не следует отбрасывать это сообщение.253 Вместе со сведениями Льва Диакона оно должно использоваться при воспроизведении того, что предшествовало походу Святослава на Болгарию. А предшествовало ему появление в Киеве императорского посольства, которое уговаривало русов идти «на Болгары», подкрепляя свои уговоры раздачей золота. По словам М. В. Левченко, «1500 фунтов золота, привезенные в Киев Калокиром, были авансом. По выполнении возложенных на него поручений Святославу, кроме военной добычи, было обещано денежное вознаграждение».254 Важно подчеркнуть, что золото, доставленное в качестве аванса Калокиром в Киев, было передано не одному Святославу, а распределено и между русами,255 входившими, вероятно, в ближайшее окружение князя, а также, быть может, среди более широкого круга известных в киевском обществе воинов.