Это мнение о челяди и холопах, высказанное нами еще в 1965 г.,774 вызвало неоднозначную-реакцию у историков: и положительную и отрицательную. Об отношении А. А. Зимина мы уже знаем. А вот оценка, Л. В. Черепнина: «Замечания И. Я. Фроянова безусловно остроумны. Но из них никак не вытекает, что челядь состояла только из пленных. Мне кажется, этот тезис надо отвергнуть».775 Зато В. В. Мавродин целиком принял данный тезис: «Источники различают 1) челядина и 2) холопа... Более позднее появление термина "холоп" в источниках объясняется и более поздним применением его по отношению к определенной категории рабов. "Холопы" — рабы. Это ни у кого не вызывает сомнений. Но "холопы"—не "челядь". "Челядь" — это полонянники, в древности иноплеменники. Холопы же вербуются из среды соплеменников, внутри данного общества и являются продуктом тех социальных процессов, которые идут именно внутри данного общества. Поэтому источники холопства иные... Среди источников холопства нет только одного — плена. И это понятно. Пленный становился не холопом, а челядином».776 Разделяет нашу точку зрения и Л. В. Данилова. «К концу Х-ХI в., — пишет она, — плен потерял значение единственного источника пополнения контингента рабов, явственно обозначилось новое явление, отразившее существенные сдвиги в социальной структуре восточного славянства: появилось холопство —рабство соплеменников».777
Примечательный факт: отдельные исследователи, которые не согласились в принципе с нашим подходом к челяди и холопам, вынуждены все же развивать в какой-то части проблемы созвучные нашему взгляду идеи. Так, С. А. Покровский говорит: «С появлением местных социальных источников рабства входит в употребление новый термин — холоп... ».778 У М. Б. Свердлова «основным источником холопства был не плен, а личная зависимость соплеменников, устанавливаемая в результате социально-экономических процессов».779
Холопство являлось одной из форм внутренней эксплуатации, существовавшей в древнерусском обществе, в то время как челядинство было частью системы внешней эксплуатации, возникающей в результате военных столкновений различных племен и народов. В эту систему входило и данничество, к изучению которого мы приступаем.
431 Cм.: Фроянов И.Я. 1) О рабстве в Киевской Руси// Вестник ЛГУ, №2, Серия истории, языка и литературы. Вып. 1, 1965. 2) Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. Л., 1974.
432 Тимощук Б.А. Восточные славяне: от общины к городам. М., 1995, С. 3.
433 См.: Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки общественной историографии. Л., 1990.
434 Тимощук Б.А. Восточные славяне. С. 123-240.
435 Там же. С. 716. Эта вера в особые возможности археологических источников свойственна и другим специалистам. В.П. Даркевич, например, затрагивая спорные вопросы происхождения и развития древнерусских городов, пишет: «При междисциплинарном подходе к изучению древнерусских городов, когда подвергаются сомнению казавшиеся еще вчера нерушимыми догматы, роль археологии с ее практической неисчерпаемостью материалов будет неизменно возрастать» (Даркевич В.П. О некоторых спорных вопросах происхождения и развития древнерусских городов (X-XIII вв)// Город как социокультурное явление исторического процесса/ Отв. ред. Э.В. Сайко. М., 1995, С. 136). Письменные источники, относящиеся к истории восточных славян и Древней Руси далеко не исчерпаны. Прежде всего с их помощью пересматривались и пересматриваются казавшиеся еще недавно незыблемыми представления о ранней истории Руси.
436 Б.А. Тимощук, исходя из археологических материалов, относящихся к восточнославянским поселениям, определяемым как «общинные» и «феодальные» центры (что само по себе достаточно спорно), разворачивает стадиальную картину развития восточнославянского общества VI-XIII вв. Он пишет: «Хронологическая классификация основных типов поселений-общинных центров и поселений-феодальных центров дает возможность разделить историю восточнославянского населения VI – первой половины XIII веков на четыре стадии развития. Для первой стадии с наиболее примитивными формами жизни характерны главным образом неукрепленные общинные центры — большесемейные. В это время появляются более развитые общинные центры-убежища. Начало второй стадии (VIII век) определяется появлением новых укрепленных общинных центров — административно-хозяйственных.В это же время начали формироваться надобщинные («племенные») центры. Не позже IX в. появляются первые городища-святилища. Начало третьей стадии (не позднее IX в) сопровождалось ликвидацией общинных центров и строительством княжеских (государственных) крепостей. Одновременно с ними начали формироваться раннефеодальные города. Основным показателем четвертой стадии (конец XI — первая половина XIII в.) являются частновладельческие феодальные замки-усадьбы. В то же самое время продолжают функционировать — но уже в новом качестве — княжеские крепости и древнерусские города» (Тимощук Б.А. Восточные славяне... С. 124-125). «Хронологическая классификация» поселений восточных славян, произведенная Тимощуком с расчетом на новое слово в науке, целиком вписывается в привычную периодизацию восточнославянского общества.