Устрашив древлян оружием, Игорь взял у них «большюю дань» и отправился в обратный путь. Но награбленного ему показалось мало. Поразмыслив, он «рече дружине своей: "Идете с данью домови, а я возъвращюся, похожю и еще". Пусти дружину свою домови, с малом же дружины возъвратися, желая больша именья. Слышавше же деревлялне, яко опять идеть... и послаша к нему глаголюще: "Почто идеши опять? Поймал еси всю дань". И не послуша их Игорь, и вышедше из града Изъкоръстеня деревлене убиша Игоря и дружину его; бе бо их мало».443
Существенный интерес представляют такие летописные речения, как «дружина» и «малая дружина». Что скрыто за ними? Говоря о «малой дружине», летописец Указывает на ее незначительный количественный состав («бе бо их мало»). О том, кто входил в нее, он умалчивает, вероятно, потому, что и ему и читателям летописи это было ясно без дополнительных разъяснений. Мы же только можем предположить, что она включала воинов, находившихся постоянно при князе, получавших от него довольствие и живших с ним под одной крышей. То была именно княжеская дружина, т. е. дружина в узком смысле слова, объединявшая военных сподвижников князя. И это дружинное воинство являлось несравненно малочисленное ополчения Киева. Следовательно, за словами летописца «малая дружина» стояли не только малочисленные воины, но и лица, связанные дружинными отношениями. Значит, Игорь отпустил киевских воев с данью домой, а сам со своей личной дружиной вернулся к древлянам, чтобы еще раз взять с них дань.
Древляне, по автору Повести временных лет, встретили киевского князя словами: «Почто идеши опять? Поймал еси всю дань».444 Летописец Переяславля Суздальского содержит несколько иную редакцию древлянской речи: «Узял еси и лише своего урока, то почто идешь?».445 Из приведенных летописных сведений следует, что дань, уплачиваемая древлянами Киеву, являлась упорядоченной, а не произвольной, что Игорь с дружиной и киевским воинством взял дань один раз, но в увеличенном размере («лише своего урока»).446 Вероятно, эта повышенная дань была (хотя с явным неудовольствием и раздражением) принята древлянами как новая норма даннических платежей, почему они и говорят Игорю: «Поймал еси всю дань». Получить такую дань и заставить признать ее на будущее можно было, конечно, опираясь на мощную военную силу, парализующую сопротивление древлян. Но когда князь вернулся, чтобы снова «походить» меж данников, да еще в сопровождении «малой дружины», терпению их настал конец. Древляне «убиша Игоря и дружину его; бе бо их мало».447
Выступление против киевского правителя, а тем более его убийство, означали прекращение даннической зависимости древлян от полянской общины. Древляне, возмущенные произвольным повышением размеров собираемой у них дани, снова отложились от Киева. Движение данников надлежит, по нашему мнению, рассматривать в рамках межплеменной борьбы.448
Л. В. Черепнин считал, что характер действий древлян «нельзя понять, не изучив, наряду с вопросом о формах их подчинения киевским князьям, также вопроса об общественном строе Древлянской земли». Что же увидел историк в Древлянской земле за скупыми строчками летописи? «Происходивший там процесс феодализации,-говорит он,-привел к заметному классовому расслоению. На одном полюсе общества находилась местная знать — "лучшие мужи", "мужи нарочиты", "старейшины", "князья", на другом — трудовой народ— "люди", "людье". Местным князьям, "лучшим", "нарочитым мужам" принадлежит политическое господство над трудовым населением; они "дерьжаху Деревьску землю", от ее лица выступая перед киевскими князьями. .. Они живут за счет труда простых людей, которые "делают нивы своя и земле своя". Это древляне — данники на общинных землях, еще не попавших в частную собственность, а в отдельных случаях, может быть (прямых данных здесь у нас нет), крестьяне барщинники или оброчники, эксплуатируемые в имениях отдельных феодалов».449