Напротив Трофима сидел его коллега Берик.
— Ну что Трофим Аристархович, выспался? Давай поедим, да на Янтарь. Задержались мы как никогда.
Берик Капезович сидел в комбинезоне Ветер Свободы, подаренный ему группировкой, поскольку его Сева была на Трофиме. Рядом на костерке, в котелке что-то бурлило и поднимался ароматный пар мясного блюда. Проследив за голодным взглядом Трофима, он хохотнул.
— Вот это правильно, Трофим, я как раз про это и говорю! Иди руки мой, там умывальник, — он указал черпаком. — Я уже накладываю.
Ученого не нужно было просить дважды. Он прошел к умывальнику, с вертикальным клапаном-краном к которому прилагался кусок хозяйственного мыла, влажное полотенце и фляга с ковшиком. Скинул с себя комбинезон и поливаясь холодной водой, мылясь и фыркая приступил к водным процедурам.
— Давай полью, Док, — раздался знакомый голос над ухом.
Трофим обернулся. Рядом стоял Моль, без комбинезона, в камуфляжной рубахе, штанах и сланцах.
— О, как самочувствие Моль? — облегченно спросил Трофим. — Я ж боялся спросить…
— Нормально, Док, отошел уже. Мне Якорь рассказал, из-за чего принял меня твой профессор. Земля ему углем. Надо же, никогда бы не подумал что клубок так подведет, я вообще когда его увидел, думать перестал, — улыбнулся сталкер, набирая ковшик.
— Я вообще за тебя перепугался, пока он мне зубы заговаривал, ты чуть было не отбыл…на шею, ага… вот сюда давай…еще… — командовал Трофим поливающему его водой сталкеру, ловя себя на мысли, что потрясение пережитое им прошлой ночью, теперь казалось не имело для него значения, все стало как то проще и прямее.
Никаких сожалений и опасений, никаких Водопьяновых, «лаборантов», Лукасов… зависимостей от начальства, отчетов. Странное чувство которое он когда-то давно ощущал, будучи влюбленным в свою красавицу жену… легкость, бесстрашие и уверенность, ожидание и вера во что-то… что-то забытое и такое знакомое… вера в свои силы и в то, что то что он сейчас делает является единственно верным для него. Он должен быть здесь и сейчас, он делает то что делает его существование осмысленным и полноценным, сильным и спокойным, наполненным жизнью и духом, готовым воспрепятствовать всему что будет мешать этому пониманию себя и окружающего… наверное так ощущается свобода. Эта мысль застала Трофима так неожиданно и просто, что он застыл с прижатым к лицу полотенцем, ощущая как отмирает и обесцвечивается в его памяти Янтарь, коллеги, администрация… его собственные исследования, которые не являются именно тем, что он в действительности считал настоящими открытиями.
— Ну ты что замерз, Док? — услышал он голос Моля. — Полотенце не свежее? Сейчас крикну поменяют.
— Нет. Не надо, — Трофим оторвал полотенце от лица.
Вдруг окружающая его деревенька зацвела красками, звуками и запахами. Приятного зеленого и полынного цвета трава, яркие крепкие, хоть и кривые березки, мелкие синие цветы с ярко желтым глазком возле стены избы, глубокая шероховатая поверхность бревен, приятного темного йодного цвета. Некробиолог поднял глаза, с трудом сдержав возглас изумления. Глубокое небо, с высокими объемными фиолетовыми облаками, обрамленные белыми перьями движущегося пара, просвечиваемые местами солнцем, чьи прямые лучи танцевали на земле… «Зона… какая же ты другая… почему я раньше никогда не видел этого? Может с водой что-то не так?» — вдруг мелькнула догадка у Трофима. Он заглянул во флягу, ловя в ее отблесках проплывающие облака, которые в отражении стали еще выше и объемнее.
— Вода… что за вода? — спросил он растерянно.
— Обычная вода, местная из колодца, — пожал плечами сталкер, — мы ею сто лет как умываемся, пьем. Может науке она и не подходит, а нам сталкерам, только так, — Моль зачерпнул ковшом из фляги и отпил. — Хорошая вода, Док, зря беспокоишься.
Через минуту они уже были у костерка, где дежурил Капезович и на грубо сколоченном столике стояла миска с крупно нарезанным местным серым хлебом, только что наполненная тарелка для Трофима, несколько тарелок в стопке, железные кружки, сахар в пакете и ложки. Он тут же добавил еще одну железную тарелку для свободовца и наполнил ее густым ароматным варевом.
— Уважаю хорошего кашевара, — улыбнулся Моль, принимая тарелку и садясь на отпиленный кусок бревна, заменяющий табурет.
— Ас болсын, — пожелал ему приятного аппетита Берик, и сам принялся за еду, помогая себе хлебом.