Седоусый купец.
И молодая красотка жена.
Думаю, что на нас все-таки обратят внимание.
И…
Захотят отнять меня от тебя, Церера».
«Не позволю».
«Не позволишь»?
«Я не в том смысле.
Лейла!
Ты увлекаешься.
Мы не дома…
Мы пришли по делу».
ДЕЛО В БАЛАГАНЕ ТАНЦУЕТ.
«А где визирь Шамулай, — Лейла надула губки. — За столами его нет».
«Шамулай — важный гость.
У него, наверняка, отдельные покои.
Пойдем его искать?»
«Не сейчас.
Нам сейчас еду принесут.
Купеческую…» — Лейла усмехнулась.
Краешки губ разошлись в светлой улыбке.
«А, если…
Если визирь Шамулай в отдельной комнате.
То его наложница Глицерина тоже будет с ним.
Придет к нему.
Мы не узнаем, когда они покинут балаган». — Я нервно почесала за ушком.
«Чешется?»
«Что чешется?
Лейла!
У тебя чешется.
Всю дорогу чешется».
«У тебя за ушком чешется?
Почесать, Церера?»
«Чешется, — я кивнула. — КОГДА ЧЕШЕТСЯ, НУЖНО ЧЕСАТЬ.
Но на нас обратят внимание».
«Церера!
Жена чешет мужу за ухом».
«Голая жена.
Седобородому мужу чешет за ухом, — я поправила. — В балагане».
«Церера?»
«Да, Лейла».
«Посмотри на возвышение.
Что вытворяют танцовщики.
И как вытворяют танцовщицы!»
«Фуй!
Безобразие!»
«А за столиком у возвышения?
Видишь, что там творится?
Гарем визиря не сравнится с подобным».
«Еще раз – фуй!
Даже три раза — фуй!
И три раза — безобразие!» — Я недовольно фыркнула.
«Церера? — Лейла взглянула в кружку. — Я это не буду пить.
ДЕВУШКИ ЭТО НЕ ПЬЮТ».
«Я тоже.
Тоже девушка.
И я не буду пить».
«Но ты сейчас в одежде купца, Церера.
С бородой ты.
С седыми усами ты.
Седобородый купец обязан пить в балагане».
«Не буду пить!
И танец живота не стану танцевать».
«Церера!
Нет у тебя живота.
Поэтому и не станцуешь.
Но пить обязана!»
НЕПЬЮЩИЙ — В БАЛАГАНЕ — МУЖЧИНА ВЫЗЫВАЕТ ПОДОЗРЕНИЕ.
«Пить или не пить?»
Я приложила кружку к губам.
Подержала так.
Если кто смотрит на меня.
А смотреть на седоусого бородатого купца – напрасная трата времени.
«В балагане хватает безусых.
Безбородых тоже хватает в балагане».
Я осторожно вылила из кружки на земляной пол.
«Теперь здесь вырастет виное дерево», — Лейла засмеялась.
Смех ее был грустным.
Мне так показалось.
«Лейла?»
«Да, Церера!» — Лейла опустила ладонь на мою ладонь.
«Что-то в тебе появилось, Лейла.
То, что я не могу понять».
«А ты хочешь меня понять?
Церера!
Нужно быть проще.
И тогда к тебе потянутся…
Купцы к тебе потянутся».
«Ты же не хочешь быть проще, Лейла.
Мы в балагане.
Но ты не веселишься.
У тебя трудности?
И эти трудности мешают тебе получать удовольствие?»
«Трудности у кошки, — брови Лейлы поднялись. — Кошки все понимают.
А ты, Церера.
Ты не понимаешь».
«Ну, вот, — я выпятила нижнюю губку.
Лейла говорила, что любит смотреть, когда я выпячиваю эту…