А ты, философ, пешком идешь, — Эзоп пробормотал. — Нет.
Я присмотрелся.
Осел один идет…»
Лукериан рассердился на Эзопа:
«Как ты смеешь, раб?
Я — свободный!
Ты — раб!
Я тебя побью за дерзость!»
Эзоп испугался.
Ко мне побежал жаловаться.
«Госпожа!
Льянка!
Спаси меня от философа.
Лукериан меня до смерти забьет.
У него кулачища — с гору!
Лукериан — Олимпийский чемпион по греко-римской борьбе».
«Ты оскорбил свободного философа, Эзоп, — я поправила волосы. — Лукериан имеет право тебя убить.
Но…
Ты — мой раб.
Никто не имеет права трогать мое.
Поэтому поступим так.
Ты будешь драться с Лукерианом».
«Но я — слабый!
Пощади, госпожа Льянка!
Я тебе за это.
Я тебя за это…»
«Я помогу тебе, Эзоп, — я подтолкнула раба к философу Лукериану. — Дерись.
А я представлю, что вы за меня деретесь!»
Началась драка.
ГДЕ ЖЕНЩИНА, ТАМ И ДРАКА.
Могучий философ Лукериан ударил.
Ударом огромного кулака сбил Эзопа.
Пинал его нещадно.
Поднял за волосы.
Снова уронил.
Поднял за уши.
Опять бросил.
Не драка, а — избиение.
Наконец, устал философ Лукериан.
На меня с вопросом посмотрел.
С подобострастием посмотрел…
Со страстью посмотрел.
«Госпожа?»
«Да, философ».
«Добить твоего раба?»
Я ничего не ответила.
Только пожала плечами.
Тогда философ Лукериан подошел ко мне.
Поклонился.
Провел пальцами по моей руке.
Искательно заглядывал в глаза.
Я чувствовала бурление крови Лукериана.
От него шел запах дикого зверя.
Потный.
Мускулистый.
С острым взглядом орла.
Я сжала руку Лукериана.
Опустила очаровательную головку к правому плечу.
ФИЛОСОФ ПРОСТО ОБЯЗАН БЫТЬ СИЛЬНЫМ И КРАСИВЫМ.
Утром философ Лукериан услаждал меня.
Изысканной беседой услаждал.
На большее у него уже не было сил.
Раб Эзоп с хмурым видом прислуживал нам.
«Я так отделал твоего раба, — Лукериан говорил мне.
Говорил так, будто Эзопа рядом не было. — Он с трудом вспомнит, как выглядел раньше».
«Я и так родился уродом, — Эзоп пробурчал.
Тоже, словно был один. — Любые увечья только делают меня красивым».
«Возможно, как он выглядел, будет помнить, — философ Лукериан подмигнул мне. — Но его будет трясти лихорадка.
И забудет, как он дерзил мне».
«Лукериан?»
«Да, Льянка».
«Ты…
Ты не похож на философа.
Философы все дряхлые.
Седобородые.
Старые.
Так выглядят философы».
«Ерунда, — Лукериан махнул рукой.
Каменные мышцы бугрились. — Седые.
Немощные старцы сами придумали, что они философы.
И сами насаждают этот образ.
Якобы, чем уродливее, тем мудрее.
А что еще остается старцам?
Денег нет.
Любовниц нет.
Любовников нет.
Дома нет.
Жены нет.
Ничего у старца нет.
Остается только болтать языком.
Вот эти немощные старцы и придумали, что так должен выглядеть философ.
А ты, Льянка, сама ощутила, что означает философ».
«Да, Лукериан.
Ощутила.
В полной мере ощутила.