Мы пришли в дом отца рыбака.
«Отец!
Я привел невесту…»
«Я тебе не невеста, — мерзавец, — я зашипела. — У тебя есть жена.
И я бы никогда не стала твоей невестой».
«Порадуй моего отца, — рыбак шепотом умолял меня. — КАЖДЫЙ ОТЕЦ ХОЧЕТ СВОЕМУ СЫНУ В ЖЕНЫ КРАСАВИЦУ БОГАТУЮ.
Я не отпущу тебя.
Сначала ты должна увидеть жизнь простых людей.
Людей с маленькой буквы».
«Я не откажу тебе, рыбак, — я с горестью вздохнула. — Ты проклинал мои сети…»
«Я не проклинал твои сети, Ясмина».
«Проклинал!
Проклинал!! — Я снова ущипнула рыбака. — Не спорь с голой девушкой.
Ты проклинал мои сети.
Я же делаю тебе одолжение.
Смотрю на твоего отца».
«Невеста сына моего, — отец рыбака поднялся с сырой земли. — Ни одному смертному в нашем ишлаке не удалось увидеть подобную красоту!»
«Дядя!
Ты меня расхвалил! — Мои щечки стали горячими. — В твоих годах…»
«В нашем ишлаке нет ни богатых, ни бедных, — отец рыбака произнес с гордостью.
Словно он стражник.
С золотым. — У нас все нищие.
У всех дома их навоза и глины.
Я хожу среди односельчан.
Расспрашиваю их.
Вступаю в споры.
Это делает меня ближе к смерти».
«Эти порядки я заведу во дворце царя, — я восхитилась. — А то слишком много во дворце долгожителей.
Ты рассказывай.
Рассказывай, старик.
Я все запомню.
Особенно — как из подручных материалов — навоза и глины — строить дома.
Польза от этих знаний огромная».
«У нас нет ни дня, ни ночи, — старик похвастался. — Сквозь дым лучи солнца не проникают в нашу деревню.
Только улыбки девушек.
Да.
Улыбки девушек освещают наш ишлак.
«Я разговариваю с тобой час, — вскоре я устала. — А ощущение, будто целый год долблю кайлом камни.
Время идет.
Я боюсь, что пока я здесь навоз нюхаю, вельможи проберутся к власти.
Сменят царя.
Тогда я останусь не при делах.
Вельможи испортят все, что я сделала хорошего.
Ведь они ненавидят меня.
Рыбак!
Отец рыбака!
Позвольте мне сбежать от вас.
У меня много бесполезных дел.
И Нарциса беспокоится обо мне».
«Злая ты, — старик проворчал. — Даже мой пирог из грязи не отведала.
Я хотел тебя оставить.
Сделал бы тебя своей женой.
Но увидел твою глупость.
Поэтому…
Не уговаривай.
Не возьму тебя.
Никакие твои уговоры не помогут».
«Спасибо, старик», — я ляпнула.
ОГРОМНАЯ РАДОСТЬ, КОГДА НЕ НАДО УГОВАРИВАТЬ.
Рыбак вывел меня из ишлака.
«Не понравилась ты моему отцу, Ясмина».
«Очень, — я вытащила из ноздрей лепестки цветков кактуса.
От деревенской грязи они стали черные. — Рыбак! — Я сплевывала сгустки грязи.
Натужно кашляла. — Прощай!
Мы с тобой больше не увидимся.
И не бегай за мной.
На кол посажу.
На колу тебя не ждет ничего хорошего.
Никто тебя не ждет на колу».
Рыбак хотел сказать.
Я уверена, что сказал бы он гадкое.
У КОГО РОЖА КРИВАЯ, ТОТ ВСЕГДА ГАДОСТИ ГОВОРИТ.
Но я сбежала.
Сбежала от проклятий рыбака.
«Где моя одежда?!! — Я остановилась около кактуса. — Где моя царская одежда? — Я не нашла оставленные одежды. — Проклинаю вора!
Не знаю, что теперь делать.
Не идти же во дворец раздетой».
Я ругалась грязно.
Не по-дворцовому ругалась.
Как раз мимо шел козлопас.
Он взглянул на меня и говорит: