Прокиснет.
Мухи сожрут.
Надсмотрщики вечно голодные.
До рабского тела злые.
Всегда своего добиваются.
Пока в цепях рабов ведут, надсмотрщики на отдыхе умудряются.
А, если на галере — то совсем уже.
Но в рабстве о радостях с мужчиной мы можем забыть.
Изредка надсмотрщики рабынь посещают.
Надсмотрщику нравится развлекаться с рабами.
Поэтому у нас, рабынь, свой мир.
«За что я принца убила?
Я кинжалом пронзила, — Зефира продолжает врать. — Он мне изменил.
С принцессой.
Я и не выдержала».
Зефира жила враньем.
Она обещала, что за ней приплывет галера.
Галера с ее друзьями.
Которые, якобы, только и мечтают, чтобы спасти ее из рабства.
Зефира красочно рассказывала, как ее друзья перережут всех надсмотрщиков.
Обещала рабыням увезти – наиболее полюбившихся — с собой.
Рабыни были преданы Зефире.
Она дарила надежду.
В чем-то она была права…
Зефира приглашала к себе меня и Галанту:
«Рабыни!
Идите!
Послушайте обо мне».
«Идем, Зефира, — мы отвечали. — Идем…»
Некоторые рабыни любили делать рисунки на теле.
Три острые куриные кости связывали конским волосом.
Иглы окунали в травяную краску.
Наносили очередную точку.
Дело обычное.
Но, чтобы сделать красивый рисунок, нужен опыт.
Или талант.
Без таланта даже зеваешь некрасиво…
Картинки получались примитивные.
Выполнены грубо.
Чаще всего накалывали пирамиду.
Пирамиду на правой ягодице.
Пирамиду просто рисовать.
На другой ягодице накалывали солнышко.
Круг с палочками.
Солнышко тоже труда не представляло
На внутренней поверхности бедра накалывают стрелку.
Стрелка показывает…
Понятно, куда показывает стрелка на внутренней стороне бедра.
Мне хватило одной бабочки, — Косплея поднялась.
Повернулась попкой. — Красивое.
На воле мой ухажер наколол.
Он умеет.
Поэтому в рабстве я себе наколки не делала.
Мне хватило.
— Шикарное, — Луиза восхитилась.
— Зачем мне рабская наколка? — Косплея пожала плечами. — Пирамида.
Солнце.
Сразу видно, что – рабыня…
Конечно, рисунок можно свести.
Долго нужно скрести кожу ножом.
Или острым камнем.
Затем насыпать грязи.
Кожа воспалится.
Рисунок исчезнет вместе с гноем.
Но шрам останется.
Моя дружба с Галантой оказалась крепкой.
Мы ни разу не ссорились. — Косплея повернула головку к Луизе.
Ждала вопросов.
— Спасибо, — Луиза прошептала. — Спасибо за то, что помогла мне разобраться.
Косплея?
— Да, Акула.
— Где Галанта сейчас?
Где твоя подруга?
— Где Галанта сейчас? — Косплея наклонилась.
Палочкой чертила на песке. — Галанта сейчас там же, где Зефира.
И там же, где Мельпомена.
— Понятно. — Акула не стала дальше расспрашивать.
Не спросила о том, почему сейчас новые «ананасы».
— К тебе идут, — Косплея произнесла равнодушно. — Я не вмешиваюсь.
— Средь белого дня?
Ко мне? — Акула напряглась.
«Ананасы Варина и Кедия», — Акула широко расставила ноги.
Как учил Цезий.
Но потом выставила левую ногу вперед.
На правую расположила основной вес тела.