Я тебя и сумасшедшую буду…
Буду дружить!
Как будто ничего не произошло.
Можно заткнуть уши.
Пальчиками заткнуть уши.
Чтобы не слышать.
Все мы прекрасно знаем, что когда не слышим, то и не думаем.
Я СТАРАЮСЬ ВООБЩЕ НЕ ДУМАТЬ.
— Я думала, что я… Акула пробормотала. — А теперь я думаю, что я не.
Не непорядочная.
Я даже не колебалась.
— Акула! — Нострадама положила руку на головку подруги.
Хотела успокоить.
— Это не ерунда, Нострадама.
Для меня очень важно…
— Да?
Акула!
Если бы было важно, то ты бы сказала, что…
Что должно быть важно?
Мы уже снежную гору наговорили глупостей.
Я не понимаю.
Ты не понимаешь.
Полезный урок для нас.
Глупость из нас так и прет.
В Норде все интриганки.
Но мы так и не научились хитростям простого разговора.
— Акула!
Ты чем-то взволнована.
Но не говоришь.
Зато обвиняешь.
Себя обвинила.
Меня обвинила.
ПРОЩЕ ВСЕГО ОБВИНЯТЬ.
— Йа!
Я думала, что ты заметишь.
— Что замечу?
Ау!
Акула!
Ты срезала свои волосы?
Нет!
Не срезала.
Что же еще.
Ноги целые.
Руки болтаются.
— Я бы вышла из себя.
— Ты в себя не заходила, Акула.
Ты не в себе.
— Мое уважение к тебе огромное, Нострадама.
Но ты ко мне…
Ты не…
Смотришь на меня.
И не видишь?
— Смотрю на тебя.
И вижу.
Подругу свою вижу.
Красавицу подругу.
А кого я должна была увидеть в тебе?
Снежного медведя?
Бородатого грузчика в порту?
— Я кручусь.
Словно не в реальном мире.
Настоящая игра. — Акула бормотала. — Мы сейчас придем в наш домик.
Начнем разговаривать.
— Мы и так разговариваем, Акула!
— Ты снова начнешь расспрашивать меня.
Мы подумаем, что делаем все, как надо.
Стальные нотки заменятся приятным голосом.
Но ты…
Ты, Нострадама.
Все равно не заметишь…
— Акула! — Нострадама зарычала.
Ущипнула подружку за ухо.
— Ой!
Больно же!
Что ты щиплешься, как нордический снежный гусь?
— А что ты не придешь в себя, Акула!
— На!
Смотри, Нострадама!
Нравится? — Акула задрала подбородочек.
— Смотрю!
Нравится.
Нравишься.
И что?
— Шрам.
Мой уродливый шрам.
Ты его видишь?
— Шрам?
Твой шрам?
Я на него не обращаю внимания.
Шрам, как шрам.
Мало ли на теле девушки разного. — Нострадама вытаращила глазки: — Ой!
Акула!
А где твой шрам?
Сбежал?
Змея язычком слизнула?
Куда он делся?
— Наконец, ты заметила, — голосок Акулы дрожал. — Церера свела мне шрам.
Теперь я.
Теперь йа…
Йа не уродина.
— Ты и не была уродиной, — Ясмина неожиданно заплакала.
Обняла подружку. — Что за глупости.
Ты всегда была самая красивая.
— Йа.
Йа боялась. — Акула тоже зарыдала.
Волнение вырвалось рекой слез.
Подружки стояли и рыдали.
Через некоторое время Нострадама подняла счастливое лицо.