На тропинке — Кедия и Варина.
Они — пострашнее, чем я и Нострадама.
По крайней мере, мы ни к кому не задираемся.
Я считаю, что рабыни должны держаться вместе.
У нас общее горе.
Рабство…
— Йа.
Я просто уже искупалась. — Гармузина проблеяла.
— Акула! — появилась Варина.
За ней — Кедия. — Никакой справедливости среди рабынь нет.
Каждая за себя.
Мы все — крысы. — Тон Варины благодушный. — Любая «ослиная шкура» может тебя придушить.
Когда ты спишь.
Поэтому разговоры – держаться вместе — смешные.
— Я люблю смеяться, — Луиза расставила ноги.
Варина оценила стойку.
— Как твое плечо, Акула?
— А как твой глаз, Варина? — Луиза ответила вопросом на вопрос.
— Плечо за глаз, — Варина захохотала. — Глаз за плечо.
— Подрались и подрались, — Кедия тоже пошла на мировую. — Протянула Акуле вареную баранью ногу.
На Нострадаму Кедия даже не взглянула.
— Хм, — Луиза приняла щедрый подарок.
Подарок — или откуп. — Не отравлено мясо?
— Так мы с вами будем есть, — Варина вошла в воду. — Тепленькая.
— Мясо запрещено рабам, — Нострадама вставила свое. — За воровство мяса — смерть.
Мясо – только для надсмотрщиков.
— Вот и не ешь мясо, — Кедия пожала плечами.
Луиза осторожно вошла в воду.
Следом за Вариной.
Наступило молчание.
Другие рабыни покинули купальню.
Нострадама осталась на берегу.
Предусмотрительно.
«Когда Акула и Варина выйдут из воды…
Тогда я пойду купаться», — Нострадама так решила.
Варина нырнула.
Вынырнула.
В правой руке держала комок грязи.
— Ил, — Варина потянулась к Луизе. — Хочешь, я смажу тебе илом рану?
Рану на плече.
— Фу! — Луиза отшатнулась. — От грязи рана загноится.
— От грязи рана загноится, — Варина усмехнулась. — Но это — не грязь.
Это — целебный ил.
Знаешь, сколько он стоит?
— Не знаю.
У нас в Норде нет ила.
Дно рек, озер, морское дно – песчаное.
Или с камнями.
— Дикие вы, — Варина улыбнулась.
Показывала, что шутит. — Зато у нас ила — навалом.
Но не каждый ил считается целебным.
Я-то знаю.
— Почему ты знаешь?
— Я из земель, где ила достаточно.
Но лучшим и целебным считается только ил из жарких земель.
У нас тепло.
Снег лежит не больше недели.
Зато здесь — вечная жара.
Поэтому ил — дорогой и целебный.
— Сомневаюсь, — Луиза втянула носом. — Воняет он мерзко.
— Почему он должен пахнуть цветами?
Ил — ошметки всего мертвого.
На дне прессуется.
— Мертвое…
— Да.
Но из мертвого рождается пшеница.
Навозом землю удобряют.
А навоз — воняет не слабее, чем ил.
— Мы не удобряем землю.
В Норде плохо, что растет.
Разве, что в лесу.
— А фрукты?
Овощи?
— Фрукты.
Овощи у нас привозные.
Привозим за три моря.
— Дорогие, наверно, фрукты и овощи у вас?
— Нет.
Не дорогие.
Мы на рыбу меняем.
На форель.
На семгу.
Красная рыба только в холодных водах плавает.
Жирная.
Вкусная.
— Холодно у вас в Норде?
— Очень.
А в северных землях Норда никогда снег не сходит.
Нострадама — из северных земель.
— Твоя Нострадама — отчаянная.