Но ведь нас не убили.
— Не убили, — Луиза махнула рукой. — Значит, мы считаемся живыми.
Условно живые.
Прошло пару недель.
Каждый день Луиза занималась с Цезием.
Она уже уверенно держала в руке кинжал.
Не боялась свистящего перед лицом лезвия.
Наоборот.
Кровь закипала.
Появлялся азарт.
Многие рабыни в рабстве завяли.
Но Луиза расцветала.
У нее была цель.
Не то, чтобы расцветала.
Но не завяла — точно.
Нострадама держалась с нордическим спокойствием.
— Все, — на последнем занятии Цезий заметно нервничал. — Скоро.
Скоро прибудет фараон Рамзес.
Со своей многочисленной свитой.
Будь готова.
— Мы убьем фараона? — брови Луизы поползли на лоб. — Впрочем…
— Мы до фараона даже пальцем не дотронемся, — надсмотрщик Цезий погрозил кулаком. — Акула!
Даже думать не смей! — Он покачал головой. — Фараона Рамзеса убить невозможно.
Он — солнце!
Что будет, если убить солнце?
Вот то-то и оно.
Оно…
— Тогда — к чему я должна быть готова?
— Я тебе перед делом скажу…
— Боишься, что разболтаю?
— Предостерегаюсь…
Косплея отправила дюжину рабынь за орехами.
В группу попали Луиза и Нострадама.
Все рабыни считали себя счастливицами.
Еще бы — побыть вдали от ненавистных котлов.
Воздух везде одинаковый.
Но, казалось, что сейчас он необычный.
— Собирать орехи — намного приятнее, чем помешивать палкой в котле с варевом, — Фемистокла улыбалась. — Акула?
— Да, Фемистокла.
Не собираешься сбежать?
— Ты кто, Фемистокла?
Надсмотрщица?
— Нет, — Фемистокла оглядывалась по сторонам. — Если соберешься — мне шепни.
Тоже с тобой хочу.
— Обязательно шепну, — Акула усмехнулась. — Ты потом Косплее шепнешь.
Весело будет.
— Я не предам, — Фемистокла округлила очи. — Может, сейчас побежим?
— Побежали, — Акула ответила равнодушно. — По болоту побежим.
По спинам крокодилов побежим.
По морю побежим.
— Нуууу, — Фемистокла заныла. — Я думала, что ты серьезно, Акула
— Фемистокла!
Только ты у нас одна серьезная.
Каждый день к надсмотрщикам бегаешь.
Жалуешься на других рабынь.
— Я завязываю с надсмотрщиками дружеские отношения, — Фемистокла опустила глазки. — Если ты о другом имеешь в виду…
То — нет.
Немногие надсмотрщики интересуются девушками.
И не рабынями.
Рабыни у них не в почете.
Мы считаемся низшей грязью.
Я делаю все, что могу.
Готовлюсь к побегу.
Доказываю себе, что могу.
Убеждаю себя.
Привожу доводы за и против.
Но обычно захожу в тупик.
Понимаю, что побег невозможен.
Или…
Рабы иногда сбегают.
О них больше не слышим.
Либо они погибли.
Либо уже далеко.
Или их снова забрали в рабство.
Ждать побега — тяжело.
Побег — единственное, что от нас зависит.
Однако рабыням убежать труднее, чем рабу.
Нас нигде не ждут.
Нет способов добывать еду.
Мы не можем вернуться к привычному образу жизни.
Постоянный страх.
Боязнь, что поймают.
Мы все испытываем на себе.
У нас нет одного — радости.
Мы сдаемся.
Не выдерживаем долгого рабства.
Но я не сложу руки перед трудностями.